Чувства навыворот

— Не боюсь! — нервно переступила с ноги на ногу. — Мы договорились?

— Не мешай! Я думаю!

— Господи! Да чего тут думать? — запыхтела недовольно, возводя очи к небу. — Опозоришься же, Слав! Как есть опозоришься, если всплывет правда о том, что ты тискал меня в той проклятой комнате! Я, положа руку на сердце, тоже не горю особым желанием афишировать мерзкий факт, что мной поиграли, точно куколкой, а затем вспомнили, как сильно презирают, и бросили!

Красницкий молчал долго. Размышлял над услышанным не менее минуты.

Его кадык от напряжения ходил ходуном. Да и сам парень при этом выглядел весьма хмуро. А немного погодя, вообще припечатал девушку своим тяжелым одичалым взглядом и твердо позвал:

— Ирина?

— М?

— Скажи-ка мне, — заговорщицки, пытливо, — а почему я ушел?

— Совсем уже ку-ку? — Синицына весьма символично покрутила пальцем у виска. — Тебе, наверное, лучше знать, почему!

— Я-то знаю! — едва уловимым собственническим жестом он заправил ей за ухо непослушную прядь волос. — А вот знаешь ли… ты?

Увлажнив пересохшие губы, она сбивчиво озвучила свою теорию:

— Наигрался, видимо! Вот и ушел!

— И это все, на что способна ваша женская логика?

— Да!

Его высокомерная улыбка напоминала сейчас оскал. Дикий. Звериный.

Мимолетно покосившись в сторону родителей и убедившись, что за ними уже никто не наблюдает — все увлечены собственной беседой — бывший одноклассник резко схватил Иру за локоть и дернул на себя, вынуждая приблизиться вплотную. Тихонько рассмеялся. И, похоже, от облегчения.

— Нет! — уткнулся носом в волосы девушки и глубоко втянул в легкие кислород, пропитанный ее запахом. — Нет!

— Что нет? — она инстинктивно попятилась, испугавшись того, как мощно и надрывно тарахтит за ребрами его сердце. Впрочем, Слава ее больше не удерживал. Зато буквально огорошил признанием:

— Не наигрался!

Глава 23

Ирина

«Не наигрался…»

Воздух, обволакивающий их, загудел. Наэлектризовался.

«Не наигрался…»

В ушах зашумело от рева крови, рванувшей по венам с запредельной скоростью. Сердце принялось отбивать чечетку в груди.

«Не наигрался…»

Колени предательски задрожали, а ноги сделались ватными и точно приросли к полу, мешая сделать шаг. Попятиться. Отступить.

«Не наигрался…»

Дышать. Стало. Нечем.

Ирина несколько раз сглотнула, дабы избавиться от ощущения удушливого комка в горле. Медленно, чертовски медленно, девушка втягивала в себя спасительный кислород, то и дело увлажняя пересохшие губы.

Казалось, неловкое молчание, повисшее между ними, длилось целую вечность. Она не знала, что ответить и вообще как вести себя теперь.

Смотрела исподлобья, настороженно, в любой момент ожидая нападения. Опасаясь привычных колкостей, придирок и насмешек, заламывала от волнения собственные пальцы, сама того не замечая.

Красницкий же… он просто наблюдал за ней. Не мигая. Странным посоловевшим взглядом. И, похоже, в полной мере наслаждался растерянностью и смущением бывшей одноклассницы. А еще улыбался.

Пусть едва заметно. Слегка заторможенно. С толикой грусти в шоколадных глазах. Но удержаться от ответной улыбки было практически нереально.

«Э! Ты чего поплыла? — отвесила себе мысленную затрещину. — Соберись!»

Синицына встрепенулась, прилагая неимоверные усилия, чтобы восстановить пошатнувшееся душевное равновесие. Вновь скрестила руки на груди.

«К слову, о душе! Пора бы облегчить муки совести-то!»

Шумно выдохнув для храбрости, Ирина решительно вскинула подбородок.

— Скажу тебе кое-что!

Слава чуть склонил голову, демонстрируя заинтересованность.

— Говори!

— Это касается Юры, только…

— Так, стоп!

— …я очень хорошо знаю, с кем имею дело, поэтому — сперва пообещай…

— Не нужно, — он скривился, точно от невыносимой боли, — остановись!

— …что не используешь эту информацию, чтобы навредить мне или ему…

— Мы не будем обсуждать…

— …что не начнешь высмеивать и не превратишь мою жизнь в ад…

— Да знаю я все, что ты хочешь мне сказать! — обрубил на полуслове тоном, не терпящим возражений. Тоном, опаляющим арктическим холодом.

Девушка застыла, изумленно хлопая ресницами:

— Что? Откуда?

— Он сам сообщил мне эту новость! Сразу после выпускного.

— Но… не понимаю! Выходит, тебе известно, что мы с ним… что он мой…

— Не смей произносить при мне этого слова, пучеглазая! — Красницкого даже передернуло, словно от глубочайшего отвращения. — Просто заткнись, хорошо? Иначе я сам заткну твой крикливый ротик! И еще кое-что тебе заткну… чем-нибудь своим! Глубоко и плотно! Услышала?

От подобной наглости у нее буквально дыхание перехватило. Адреналин бесновался в крови просто чудовищными дозами. Инстинкт самосохранения отключился. Поддавшись порыву, девушка гневно зашипела, со всей мочи ударяя обидчика ладонями по влажной обнаженной груди:

— Ну, здравствуй, дорогой! А вот и ты! Наконец-то, явил себя свету! Я уже переживать начала! Думаю, куда же запропастился этот ублюдок? А он-то, оказывается, все еще здесь! Просто хорошо прятался за ласковой улыбкой!