Чумные псы

— Ну, мы больше не можем отрицать того факта, что из научного центра сбежали собаки. Равно как и того, что центр пытался это обстоятельство утаить. Мы также не можем отрицать, что один их сотрудник занят разработкой бактериологического оружия и, среди прочего, экспериментирует с бациллами бубонной чумы. Ну и, наконец, мы не можем отрицать, что собаки во время побега теоретически могли оказаться поблизости от помещения, где проводятся эти эксперименты.

— Согласен, — кивнул замминистра. — Но скажите-ка мне, Майкл, вот что. Как по-вашему, могли собаки действительно контактировать с заразными животными?

— Почти наверняка нет. Бойкотт говорит, что об этом даже речи быть не может.

— В самом деле?

— Если честно, Морис, я ничего утверждать не могу, пока сам туда не отправлюсь и все лично не осмотрю. Могу только сказать, что чумную лабораторию очень тщательно запирают, и можно доказать, что в ту ночь она была должным образом заперта.

— Но блохи… они же маленькие! Разные там щели, трещины, зазоры в дверях…

— Вот именно. То есть блохи, конечно, не прыгали свободно по всему помещению, но… кто может поручиться наверняка? Разве может министр, представ перед парламентом, дать голову на отсечение, что ни одна блоха не выскользнула в ту ночь наружу?

— И второй вопрос. Действительно ли собаки могут быть разносчиками бубонной чумы?

— Все эксперты, с которыми я консультировался, утверждают, что это невозможно. Но вы же знаете, Морис, чего стоят эти заключения. Стоит на них как следует нажать, и эти господа тотчас начинают юлить: «Ну, вообще-то не исключено, но на практике — вряд ли», «Мы не можем на сто процентов утверждать, что этого не может быть ни при каких обстоятельствах» — и так далее и тому подобное.

— Значит, на самом деле реальных причин для беспокойства нет, но тем не менее обстоятельства сложились так, что у враждебно настроенной прессы появился шанс вывалять нас в грязи?

— Да, примерно так.

— Дожили, называется. — Замминистра задумчиво вертел в руках блокнот. — Работаешь, работаешь, и все в самом буквальном смысле летит псу под хвост!

— Думаю, — сказал помощник, — что тут нам даже мистер Мантолини не помог бы.

— Как бы не пришлось вам в самом деле на место ехать. Посмотрим, как будет развиваться ситуация.

«Спасибо, если в случае чего хоть за полсуток предупредишь…»

— Я намерен переговорить о нашей проблеме с парламентским секретарем, — продолжал замминистра, — только пока не знаю, когда мне удастся это сделать. Может быть, в пятницу. Полагаю, Майкл, вам тоже следовало бы присутствовать. Боюсь, его нелегко будет убедить в том, что предотвратить случившееся было невозможно. Насколько тесные у нас контакты с Лоусон-парком? Разве они не обязаны были тотчас уведомить нас о побеге собак?

— Не думаю. У них там целая уйма всяких проектов, все время проводятся разные эксперименты. Собаки ничего особо важного собой не представляли — пока пресса не подняла шум.

— Да знаю я, Майкл, знаю! — («О господи, опять начинается!») — Но попытайтесь взглянуть на вещи с точки зрения министра! Знаете, мне частенько кажется, будто вы подчас не способны оценить… впрочем, ладно, забудем. — («Тебе, значит, ладно? А мне вот нет! Сказал бы что-то определенное, чтобы я мог ответить, или уж молчал бы в тряпочку».) — Так вот, Майкл, то, что научный центр в одностороннем порядке, не посоветовавшись с нами, выпустил этот свой пресс-релиз, — очень скверно, очень! Они, стало быть, делают заявление о том, что у них сбежали два пса, и только, и в это же время выходит статья в «Ораторе», где их обвиняют в замалчивании опасных экспериментов с чумными бациллами! Это выглядит скверно.

— Да, они в самом деле зря это сделали.

— Но как они могли, Майкл? Неужели нет никакого установленного протокола, в соответствии с которым им следует согласовывать подобные заявления с вами и только после этого публиковать?

— Я неоднократно пытался организовать нечто подобное, — ответил помощник. — Но, как вы сами знаете, эти ребята всегда активно сопротивляются всему, что напоминает об их подчиненности и подотчетности Уайтхоллу.

— Хмм… Несомненно, так оно и есть. — («А про себя ты, верно, думаешь, что я должен был проявить способности и сломить их сопротивление!») — Что ж, будем верить, что надежда, хотя и была пьяна, уже проспалась[64].

— Я смею все, что смеет человек[65], — ответил помощник министра цитатой на цитату, отчасти удовлетворив этим свое раздражение.

— Не сомневаюсь, Майкл. Ну что ж, доброй ночи. Вас не затруднит передать Джеймсу, чтобы заглянул ко мне на минутку?

«Не затруднит? А селектор у тебя на что там, старый козел?»

С тобой, когда заря откроет очи
И глянет на туманные поля,
Мы стадо по траве, росистой с ночи,
Вели в луга под трубный зов шмеля.[66]

Среда, 17 ноября