Чумной доктор

Я знал только о трёх ключах. Гален забрал мой собственный. Запасной ключ, прежде спрятанный за кирпичом, лежал у меня в поясе. Третий принадлежал мастеру Бенедикту, и совет гильдии конфисковал его после смерти моего учителя.

– Они вернули его? – спросила Салли.

– Должны были, – ответил я. – Но началась чума, и совет гильдии удрал. Вместе с деньгами, которые они тоже были мне должны.

– Тогда, возможно, именно этот ключ и использовал убийца.

Вероятно, да. Но я не представлял, как они его заполучили. Гильдия аптекарей закрылась несколько месяцев назад.

– Что, если кто-то там сохранил его? – предположила Салли.

Том выглядел напуганным. И я знал почему. Некоторые из последователей культа Архангела были аптекарями. Мы раскрыли этот заговор, но, как сказал мне лорд Эшкомб, вполне возможно, что некоторые тайные последователи до сих пор могут оставаться на свободе.

– Может, у твоего учителя был четвёртый ключ? – спросила Салли.

Я уже думал и об этом.

– Не исключено. Но я понятия не имею, где он.

– Что, если где-то здесь?

– В лавке?

– В твоём доме, – сказала она. – Что, если запасной ключ спрятан где-то внутри?

Том моргнул.

– Тогда вор, который проник в аптеку…

– Мог его забрать, – закончил я. – Вместе с тем, за чем он пришёл. Но сюда ведь проник человек Мельхиора.

– Тогда это значит… – снова начал Том.

– Что Мельхиор пытался убить Галена? – спросил я.

Том расстроенно замахал руками.

– Это всё не имеет никакого смысла. Почему Мельхиор хочет убить Галена? Зачем вообще кому-то убивать Галена? Он единственный, кто может сделать лекарство.

– Или не единственный, – заметила Салли.

– Как ещё кто-то мог узнать рецепт? – возразил Том. – Гален даже меня не подпускал близко, хотя я ничего не смыслю в аптекарских ингредиентах.

– Но Гален составил рецепт. Почему кто-то другой не мог сделать того же?

– Если бы у кого-то было лекарство, – предположил я, – мы бы наверняка уже знали об этом. Они бы заработали громадные деньги и спасли тысячи жизней в этом городе.

«Но что, если дело не в деньгах? – подумал я. – И что, если они вовсе не хотят спасать жизни?»

Я уставился на арбалет – и вырезанный на нём символ. У меня снова свело живот.

– Мельхиор, – сказал я.

Том и Салли уставились на меня.

– Как он узнаёт, кто когда умрёт? – спросил я.

– Он пророк, – сказал Том.

– Все так думают. Но что, если нет? Что, если Мельхиор знает, кто умрёт следующим, потому что это случается именно из-за него?

– Он распространяет чуму? – сказала Салли.

– Этого не может быть, – возразил Том. – Чума началась весной, когда приплыли голландские корабли. Мельхиора тогда ещё здесь не было. Он приехал в Лондон всего пару месяцев назад.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Я уверен, что люди заметили бы человека в птичьей маске.

– А без неё? – спросил я.

Том начал было отвечать, да так и замер с разинутым ртом.

– Как выглядит Мельхиор? – спросил я. – Он постоянно носит этот костюм. Кто-нибудь видел его лицо? Он мог пройти мимо нас на улице, он мог даже зайти в эту аптеку – и не удостоился бы второго взгляда. Как знать, сколько он в Лондоне на самом деле? Он мог принести чуму в город.

– Если это так, каким образом он заражает людей? – спросила Салли.

– Не знаю. Может, эта история о Самаэле – правда. Может, он служит тёмным силам. Может быть, он просто понимает, как на самом деле работает чума. В любом случае если Мельхиор распространяет болезнь, то Гален – самая большая для него угроза. Единственная угроза, вообще-то. Если Гален умрёт, люди не получат лекарство. И не останется никого, кто мог бы встать на пути Мельхиора.

– Но… Зачем Мельхиору это делать? – сказал Том. – С чего кому-то пытаться заразить город чумой?

– Я тоже этого не понимаю, – отозвался я. – Но думаю, нам следует это узнать.

Глава 21

В тот день было уже слишком поздно что-то предпринимать, и нам пришлось подождать до завтра. Предстояла ещё одна беспокойная ночь. Том пошёл домой. Салли уверяла, что рёбра уже не болят, но я понимал, что она просто пытается вернуть мой тюфяк, и уговорил девушку оставить его себе.

Салли слишком устала, чтобы спорить. Она улеглась, напевая какую-то мелодию, но мало-помалу затихла, и тишину нарушали только её ровное дыхание и потрескивание огня.

Моя бессонница тоже отступила, и я уплыл в дремоту. Мне снились наши птицы. Мы с мастером Бенедиктом кормили их с рук, наблюдая, как они глотают крохотные свитки обгоревшего пергамента, исписанные разрозненными буквами.

– Они дадут нам ответ, учитель? – спросил я. – Мне нужно найти ваше сокровище.

– Ты уже знаешь, где оно, – ответил он, – просто не можешь в это поверить.

Он протянул мне свитки. Я взял половину с его ладони и тут понял, что превратился в голубя. Необычность этого сна разбудила меня. Бриджит, прикорнувшая рядом, шелестела перьями и сонно ворковала.

Я ощутил лёгкое разочарование. Я любил, когда учитель навещал меня во снах, но на сей раз я был голубем и даже никуда не слетал. Тем не менее воспоминание о сне царапало меня. Он не давал мне покоя, и я, хотя очень вымотался, никак не мог вновь уснуть.