Чумной доктор

Но было в этих убийствах то, что навело Яна на мысль о женщине. Обстановка, создаваемая убийцей. Дом. Хозяйство. Чай. Печенье или конфеты, аккуратные куклы, одежда. Включенный телевизор и вся семья перед ним. Это не мог быть мужчина. Здесь чувствовался женский след. А вскоре Листьев окончательно убедил управление в своей догадке. Уже через неделю во всех парках бродили переодетые полицейские, внимательно наблюдали за людьми, пытаясь найти в толпе необычную женщину, одевавшуюся по моде начала прошлого века.

– Идиотизм, – твердила Манжос, когда после трех дней наблюдения они никого похожего не встретили. – Нужно дать ориентировки на мужчину. Пусть тоже одетого старомодно, согласна, но никак не женщину!

Буквально на следующий день в толпе, пристально наблюдающую за семьей из трех человек, двое полицейских заметили женщину. Она сидела на лавочке, словно сошедшая со страниц викторианских романов – старомодное черное пальто, шляпка с вуалью, громоздкий ридикюль.

Набока около часа неотрывно следила за гуляющей семьей, затем, когда те пошли из парка на выход, осторожно следовала тенью за ними, не зная, что у нее самой за спиной шли двое сотрудников полиции. Кукольница довела семью до их дома, располагавшегося через один квартал от парка, вошла вместе с ними в подъезд, мило улыбнувшись матери семейства, узнала в какой они живут квартире, а уже на следующий день пришла их убивать. Когда она звонила в их дверь, то даже не предполагала, что в подъезде дежурит группа захвата, а в квартире семьи, приговоренной кукольницей к казни, во всех комнатах по вооруженному сотруднику полиции, которым был дан осторожный, но четкий приказ стрелять при случае на поражение.

Стоило главе семейства открыть дверь, как ему в глаза полетела пудра.

– Все просто, – сказал потом Ян обескураженной Алле, которая слушала его в своем кабинете после задержания преступницы. – Убийца ничем не травила своих жертв, так как на теле не было посторонних следов. Только пудра. Дверь в квартире всегда открывает мужчина, и Набока знала это. Она сразу кидала ему в глаза пудру, он не успевал ничего сообразить, затем ловким движением убивала его ножом. Дальше уже было проще. И учитывая огромные слои грима, никто из экспертов не догадался, что первоначально на лицо попадала пудра, выполняя функцию газового баллончика, чтобы на время обездвижить жертву.

– Она же женщина, – твердила Алла. – Неужели никто не дал отпора?

– А никто ничего не понимал. Она все делала слишком быстро. Ей ведь неважно было как убивать, ей было важно создать потом картинку.

И конечно же, Набока оказалась весьма сильной женщиной. Когда отец семейства открыл дверь и получил в свои глаза порцию пудры, к кукольнице со всех сторон бежали сотрудники полиции. В мгновение ока рука с занесенным ножом, предназначенная мужчине, была перехвачена, а уже в следующую минуту двое здоровенных мужиков с трудом удерживали извивающуюся убийцу на холодном полу подъезда. Кукольница, несмотря на всю свою внешнюю хрупкость, обладала недюжинной силой. Спустя месяц после начала расследования, она повесилась в камере. Вполне возможно, неслучайно, но это было уже совсем другой историей.

Ян не любил рассказывать и даже вспоминать об этом деле. Слишком много убитых, в том числе детей. В три раза больше, чем сейчас убито чумным доктором.

– Я ее поймал с коллегами, если что.

– Бросьте, – рявкнул Олег Вадимович. – Они ведь вас убеждали в том, что надо искать мужчину, а вы настаивали на своем.

Под «они» он явно подразумевал Манжос и остальных руководителей СК. Алла потупила взор, плотно сжав губы.

– И убийцу той блогерши нашли именно вы, настояв на том, что не на мужа-идиота надо все вешать, а тщательно проверять ее соцсети.

Ян был единственным следователем в управлении, который не поверил, что убийцей популярной уральской блогерши был ее муж, признавшийся на втором допросе в убийстве.

– Не он убийца, – коротко и спокойно заявил он Манжос.

– Ты рехнулся? – взвилась та. – Он же сам признался во всем!

– Сама подумай, – спокойно рассуждал Ян, сидя в уютном кресле кабинета Аллы. – Он двадцать пять раз пырнул ее ножом. Якобы, она его сильно достала. Убил, вместо развода, чтобы сесть лет на пятнадцать, а то и двадцать, с минимальными шансами вернуться из тюрьмы здоровым и даже живым. Странно, не находишь?

– Но семейные ссоры постоянно становятся…

– Ссоры да, но в ссорах человека можно в порыве гнева ударить, толкнуть, и жена просто неудачно упадет, или пырнуть ножом. Один раз, Алла, один раз! Но не три десятка раз бить ножом так, что кровь летит в разные стороны. Что экспертиза показала? Мужчина вменяем?

– Да, но…

– Это не он.

– Тогда какого хера он сознался!

– А это уже предстоит выяснить нам, после того как мы найдем настоящего убийцу.

– Дело закрыто! Все!!!

Алла кричала и уже не сдерживала своих эмоций. Дотошность и непонятное рвение Листьева ее раздражало.

Дело не было закрыто для него. Он хотел вычислить настоящего убийцу или просто уверится в своей ошибке. Хотя интуиция подводила его крайне редко.