Чумазое Средневековье. Мифы и легенды о гигиене

В Средние века было много рассуждений о прекрасном, вероятно, столько же, сколько и субъективных представлений о телесной эстетике и личных идеалов красоты. О красоте рассуждали философы и богословы, писатели и политики. Есть, конечно, работы, полностью посвященные вопросу телесной красоты, но в большинстве случаев эту тему все-таки рассматривали как часть каких-то других, более широких и важных вопросов. Но в любом случае материала достаточно много, чтобы проанализировать средневековое отношение к красоте и сексуальности.

Здесь надо сделать важное уточнение. Монсерат Кабре тоже на этом останавливается отдельно…

Как я уже не раз говорила, Средневековье – это отнюдь не «монолит». Это тысяча лет существования десятков народов на огромной территории. Народов, которые приходили с других континентов, расцветали, вымирали, ассимилировались, уничтожались, захватывали другие народы и т. д. Они сильно менялись за эту тысячу лет, перенимали что-то друг у друга, враждовали друг с другом. И поэтому любые понятия, такие как «средневековая мода», «средневековая еда», «средневековая красота», – очень условны. Можно сделать очень примерные обобщения, которые будут характерны для большинства стран в некий период времени. Но исключения всегда останутся. Более того, средневековые философы не пришли к единому мнению ни по одному обсуждаемому ими за эту тысячу лет вопросу. Так же как сейчас люди не могут прийти к единому мнению, например, о воспитании детей, сексуальных меньшинствах, разоружении, экологии и т. п. По поводу красоты, кстати, тоже – каждый эксперт имеет свое мнение о том, какие каблуки надо носить, какие стрижки делать, каким спортом заниматься, что есть, как краситься… не говоря уж о глобальной войне «фитоняшек» и «бодипозитивных».

Вот и средневековые любители философствовать и анализировать были не особо едины в вопросах касательно красоты и сексуальности. Одни из них яростно дискутировали друг с другом, а другие жили с разницей в тысячи километров или сотни лет, поэтому даже не пересекались. Впрочем, отсутствие единства мнений связано еще и с другими объективными причинами. Согласитесь, то, что считалось красивым в суровых краях викингов, не всегда могло так же цениться где-то в солнечной Италии. Красота не универсальна, ее восприятие зависит от культурного кода, от воспитания, взглядов, общепринятых норм.

Но все же Средневековье не зря выделяется в отдельный период человеческой цивилизации. Большинство ведущих философов того времени (причем, что особенно интересно, независимо от их религиозной принадлежности – христиане, мусульмане и иудеи) соглашались с тем, что красота – это внутреннее потенциальное качество всех существующих созданий, пропорциональное степени их действительного совершенства. Красота считалась результатом состояния гармонии с природой. Она могла проявляться и, соответственно, восприниматься как в материальных сущностях, так и в духовных субстанциях, человеческие тела во многом считались выражением внутреннего «Я».

Однако и тут были свои тонкости. С одной стороны, красота в Средневековье понималась как эстетическое удовольствие, а уродство – как эстетическое отвращение. Но с другой стороны, уродство не было противопоставлено красоте, хотя это качества вроде бы взаимоисключающие. Лицо без неприятных следов, вызванных болезнью кожи, формально было ближе к совершенству, но не обязательно считалось красивым. В средневековом словаре было великое множество терминов для обозначения красоты и уродства, а также их градаций и тонкостей. Но важно понимать, что эти понятия всегда и при любых обстоятельствах так или иначе были связаны с моральными или духовными качествами. Красота воплощала собой добро, благость, любовь, а уродство – зло, отвращение, дьявольские силы.

Это иногда приводило к очень типичному для Средневековья лицемерию – когда тому, что вроде бы не одобрялось религией, находились религиозные же оправдания. Так, например, англо-нормандский текст XIII века “Ornatus Mulierum”, посвященный женской косметике, предваряется предисловием, где автор убедительно объясняет, что женщины должны сохранять и улучшать свою красоту, следуя божественному промыслу. Поскольку все женщины – наследницы Евы, они утратили свою изначально дарованную Господом красоту в результате божественного наказания за то, что в лице Евы поддались дьявольскому искушению. Но Дева Мария как бы искупила этот Евин грех, и теперь женщины должны равняться на ее божественную красоту и пытаться быть такой, как она, – и внутренне, и внешне.