Едва лишь Энн показалась в дверях, как телефон зазвонил снова. Гай встал, но Энн уже сняла трубку. Ему как-то смутно подумалось, что Бруно всегда выбирает для звонка нужный момент. Потом, не веря своим ушам, Гай услышал, как разговор клонится к морской прогулке.
— Ну так приходите, — говорила Энн. — Ах, думаю, нам не помешает немного пива, если уж вы хотите непременно что-нибудь принести.
Гай поймал на себе недоуменный взгляд Боба.
— Что-то не так? — осведомился тот.
— Нет, ничего. — Гай уселся на место.
— Это Чарльз. Ты не будешь возражать, если он приедет, а, Гай? — Энн бодро вступила в комнату с пакетом из бакалейной лавки. — Он еще в четверг сказал, что хотел бы покататься с нами, и я его практически пригласила.
— Нет, я возражать не буду, — сказал Гай, не спуская с нее глаз. Этим утром она была в таком радостном, приподнятом настроении, что вряд ли могла кому-нибудь хоть в чем-нибудь отказать — но существовала, Гай знал, и другая причина, по которой Энн пригласила Бруно. Она хочет еще раз увидеть их вместе. И не может ждать ни единого дня. Он почувствовал прилив злобы, но тут же сказал себе, что Энн не отдает себе отчета, она просто не может отдавать себе отчет — и, дружище, ты сам виноват в той безнадежной путанице, в которую превратил свою жизнь. И он изгнал злобу из своей души, решил забыть на сегодня всю ненависть к Бруно и дал себе клятву весь день придерживаться принятого решения.
— Не мешало бы тебе подлечить нервы, старик, — сказал ему Боб, поднимая кофейную чашечку и с довольным видом осушая ее. — Хорошо хоть, ты теперь не хлещешь кофе с утра до ночи, как прежде. Сколько ты выпивал — чашек десять в день, а?
— Что-то в этом роде. — Борясь с бессонницей, Гай совершенно исключил кофе и теперь терпеть его не мог.
Они заскочили на Манхэттен за Хелен Хейберн и через мост Трайборо въехали на Лонг-Айленд. Под зимним солнцем берег рисовался с какой-то холодной отчетливостью, жидкие лучи ложились на бледный песок, нервно посверкивали в разгулявшихся волнах. «Индия» стояла, как айсберг на приколе, подумал Гай, вспомнив летнюю белизну яхты, пронизавшую собой те безоблачные недели. Свернув на автомобильную стоянку, он невольно загляделся на длинную, синюю машину с откидывающимся верхом — машину Бруно. Та лошадь на карусели, которую Бруно оседлал, припомнил сейчас Гай его рассказы, была темно-синяя, поэтому он и купил такую машину. Гай увидел Бруно, стоящего в тени пакгауза, увидел его всего, кроме лица: длинное черное пальто, башмаки малого размера, руки в карманах, знакомое встревоженное ожидание во всем очерке фигуры.
Бруно подобрал мешок с пивом и направился к их машине, застенчиво улыбаясь, — но даже на расстоянии Гай мог различить скрытое ликование, готовое прорваться наружу. На нем был темно-синий, в цвет машины шарф.
— Привет. Привет, Гай. Решил вот увидеться с тобой, пока время есть. — Взгляд, брошенный Энн, молил о помощи.
— Рады вас видеть! — сказала Энн. — Это мистер Тричер. Мистер Бруно.
Бруно поздоровался.
— Может, все-таки ты придешь ко мне сегодня, Гай? Будет большой праздник. Может, вы все придете? — Он с надеждой улыбнулся Хелен и Бобу.
Хелен заявила, что занята, а иначе пришла бы с удовольствием. Запирая машину, Гай взглянул на нее и увидел, как она опирается на руку Бруно, переобуваясь в мокасины. Бруно протянул Энн мешок с пивом, будто собираясь уходить.
Светлые брови Хелен в смятении взметнулись двумя желобками:
— Разве вы не едете с нами?
— Я не так одет, — слабо запротестовал Бруно.
— На яхте полно штормовок, — сказала Энн.
Им пришлось взять лодку на пристани. Гай с Бруно заспорили, кому грести, — вежливо, но не желая уступать. Хелен предложила им грести вместе. Гай греб глубоко и с размахом, и Бруно, сидя рядом с ним, на средней скамейке, весь сосредоточился, стараясь попадать в такт. Гай ощущал, как по мере приближения к «Индии» растет странное возбуждение Бруно. Два раза с него сдувало шляпу — наконец он встал и торжественно зашвырнул ее в волны.
— Все равно я шляпы терпеть не могу! — сказал он, покосившись на Гая.
От штормовки Бруно отказался, хотя волны то и дело захлестывали за борт. Было слишком ветрено, чтобы ставить парус. «Индия» вошла в Зунд под парами, и Боб стоял у штурвала.
— Выпьем за Гая! — вскричал Бруно, как-то странно запинаясь и захлебываясь. — Гай с утра подметил это за ним, еще с телефонного разговора. — Приветствую, поздравляю! — Он вдруг извлек очень красивую, с орнаментом из плодов, серебряную фляжку и протянул ее Энн. Как некий мощный, но грубо сработанный механизм, он никак не мог вписаться в нужный темп. — «Наполеон». Пять звездочек.
Энн отказалась, но Хелен, которая успела уже продрогнуть, выпила немного, за ней — Боб. Стоя под навесом, Гай держал руку Энн, спрятанную в варежке, и старался ни о чем не думать, ни о Бруно, ни о дамбе, ни о море. Он не мог смотреть, как Хелен кокетничает с Бруно, а Боб, стоя у руля, улыбается вежливо и немного смущенно.