Чудо в пустыне

За ветром в поле гонялся глупый,
За ребра рессор пролетки ловил –
А кто-то солнцем, как будто лупой,
Меня заметил и у моста схватил.
И вот уж счастье. Дым вашей походки,
Пушок шагов я ловить привык.
И мне ваш взгляд чугунен четкий –
На белом лице черный крик.
Извиняюсь, что якорем счастья сразлету
Я за чье-то сердце зацепил на земле.
На подносе улыбки мне, радому моту,
Уже дрожит дней ржавых желе.
Пусть сдвинуты брови оврагов лесистых,
Пусть со лба Страстного капнет бульвар –
Сегодня у всех смешных и плечистых
По улицам бродит курчавый угар.
Подыбливает в двери, путается в шторе,
На жестком распятии окна умирает стук.
Гроздья пены свесились из чаши моря,
Где пароход, как странный фрукт.
Тени меняют облик, как сыщик,
Сквозь краны подъездов толпа растеклась,
И солнце играет на пальцах нищих,
Протянув эти пальцы прохожим в глаз.
Ну, ну!
Ничего, что тону!
Врешь! Еще вылезу закричать: Пропустите!
Неизменный и шипучий, как зубная боль;
Потому что на нежной подошве событий
Моя радость жестка и проста, как мозоль.

«Знайте, девушки, повисшие у меня на шее, как на хвосте…»

«Но все, что тронет – нас соединяет,

Как бы смычек, который извлекает

Тон лишь единый, две струны задев.»

Рильке.