Чудо

– Что именно, по твоему мнению, ты пропустил? – Он улыбнулся молодому человеку.

– Ты и Мэгги? Это то, что я думаю?

– Может быть. – Квинн с улыбкой подал ему стакан вина. Они только что закончили урок. Теперь Квинн лишь слегка шлифовал драгоценный камень, которым стал Джек. Он читал так, словно умел это делать всю жизнь, и Квинн им гордился. Они читали Роберта Фроста, Шекспира и всех поэтов, которых любила Джейн и жаждал прочесть Джек. – Я не знаю, что это такое, – честно признался Квинн. – Но чем бы это ни было, мы оба счастливы, и этого для нас довольно.

Ему нравилось, что Мэгги интуитивно его понимает и позволяет быть самим собой. В отличие от Джейн это не было жертвой с ее стороны, поэтому он не чувствовал себя виноватым. Испытав столько потерь в своей жизни, Мэгги не ждала от него многого. Она уважала себя. Нежная и любящая, она при этом была независимой и самодостаточной. Эта женщина любила его, но не связывала. Именно этого он и хотел от нее. Никогда больше он не будет никого разочаровывать и причинять боль, как это было с Джейн.

– Ты в нее влюблен? – взволнованно спросил Джек.

Ему так этого хотелось – ради них обоих. И он заметил, какой счастливой теперь выглядит Мэгги. Она напевала и в своем саду, и в доме. За последний месяц она расцвела, как цветок при солнечном свете.

– Я больше не знаю, что означает это слово, – ответил Квинн. – Любовь – это слово, которое пронзает людские сердца, как отравленная стрела. А затем они отравляют кого-нибудь еще. Я больше не хочу ни с кем так поступать. – За год, прошедший со смерти Джейн, он полностью осознал, какую сильную боль ей причинял. Она простила его, но он сам никогда себя не простит. – Ужасные преступления совершаются во имя любви – например, священные войны. Ничего нет хуже.

– Не будь так жесток к себе, – сказал Джек.

– Я должен, Джек. Иначе я буду жесток к кому-нибудь другому. Я больше не могу так ни с кем поступать, особенно с Мэгги. Она испытала достаточно боли в своей жизни. – Квинн любил ее, но последний, кому он признался бы в этом, был он сам.

– Ты возьмешь ее с собой в сентябре? – поинтересовался Джек, которого обрадовала новость. По его мнению, Квинн и Мэгги были нужны друг другу. Оба они заслуживали счастья больше, чем многие из его знакомых. Джек любил их.

– Нет, – не задумываясь, ответил Квинн. Он так и сказал Мэгги с самого начала, и она поняла. – Это ненадолго, и ни один из нас не просит большего. У нас нет будущего.

Джек огорчился, услышав это. Но он надеялся, что в какой-то момент они передумают. На следующий день он осторожно сказал Мэгги, что рад случившемуся. Она улыбнулась и поцеловала Джека в щеку, но ничего не сказала. Однако она была рада, что он знает. Ей хотелось поделиться с ним, но она не знала, как это сделать. Она не желала быть нескромной в отношении Квинна.

На следующий день была годовщина смерти Джейн, и Квинну было нелегко. Мэгги уже прошла через это с Эндрю и знала, какой это тяжелый день. А в День матери[7] ей, потерявшей единственного сына, было еще хуже. Утром она оставила Квинна одного, а днем пошла с ним на прогулку. Ту ночь он провел на яхте один. Когда он вернулся, казалось, стало легче.

На следующий день после годовщины дом был продан. Будто бы в их жизнь снова вмешалась рука Провидения. Квинн получил ту цену, которую хотел, и покупатели собирались прибыть с Востока осенью. Они согласились подождать до 1 октября, что идеально подходило Квинну. Теперь его отъезд стал реальностью для Мэгги. Впрочем, она в любом случае это знала и примирилась с неизбежностью. (Или же только так сказала.)

А в конце июня Квинн пригласил ее поехать в Голландию, чтобы взглянуть на яхту. Он ездил туда раза три-четыре этой весной, чтобы проверить, как идут работы. Но на этот раз он хотел показать ей яхту. Он преподнес ей билет на самолет. Мэгги колебалась, принимать ли такой подарок. Зная, что это слишком дорого для нее, он настоял на своем. Когда они отбыли, Мэгги была очень взволнована. Они отправились в Лондон ночным рейсом, а оттуда вылетели в Амстердам. Он заказал красивый номер в «Амстеле». Мэгги казалось, что она попала в рай. Она не могла дождаться, когда увидит яхту. После того как она месяцами изучала с ним чертежи, ей хотелось увидеть парусник во плоти.

А Квинну не терпелось показать ей его. Это было все равно что пригласить Мэгги в свой новый дом.

Они проспали несколько часов в «Амстеле», а после ланча отправились на судоверфь. Стоял прекрасный солнечный день, и Квинн знал, что это редкость для Амстердама. В ту минуту, как Мэгги увидела яхту, у нее перехватило дыхание. С минуту она безмолвствовала, на глаза навернулись слезы. Никогда в жизни она не видела ничего прекраснее. Для нее имело огромное значение, что Квинн поделился этим с нею.

– О боже, Квинн, она потрясающая!