Чудо

Но Джек лишь смотрел на него, качая головой, а в его глазах стояли слезы. Его взгляд был полон глубокой печали и безмерного доверия. Квинн не понимал, что происходит, но вид Джека огорчал его. Казалось, в молодом человеке выпрямляется какая-то пружина, и этот процесс уже не остановить. И вдруг неожиданно пришел ответ, к которому Квинн ни в коей мере не был готов. Поставив стакан, Джек посмотрел прямо на своего работодателя и взволнованно заговорил. Квинн вовсе не собирался расстраивать Джека списком с вопросами и предложениями. Однако оказалось, что он невольно причинил боль этому человеку, которого уважал и любил. Это был один из тех моментов, когда нельзя повернуть назад.

– Мои родители отдали меня в приют для сирот, когда мне было четыре года, – спокойно объяснил Джек. – Я помню мать, но не помню отца. Правда, мне кажется, что я боялся его. И я знаю, что у меня был брат, но я его совсем не помню. Все как в тумане. И они не вернулись за мной. Меня, как говорится, воспитало государство. Сначала меня пытались пристроить к разным приемным родителям, потому что я был еще маленький, но меня всегда отсылали обратно. К тому же и речи не было об усыновлении, так как было известно, что мои родители живы. Мне было комфортно в приюте, и все там относились ко мне хорошо. Я начал плотничать, когда мне было около семи лет. А к тому времени, как исполнилось десять, я уже стал довольно неплохим мастером. Мне позволяли делать то, что хочется, и я старался помочь. Школу я ненавидел. Я рано понял, что, если буду выполнять работу в приюте, мне позволят пропускать занятия. И я часто так делал. Мне нравилось общаться со взрослыми больше, чем с детьми. Это давало мне чувство независимости, и я ощущал, что нужен. Это мне нравилось. А к тому времени, когда мне было лет одиннадцать-двенадцать, я почти перестал ходить в школу.

К пятнадцати годам я знал, что смогу зарабатывать на жизнь как плотник. И тогда я прошел один из этих тестов средней школы. По правде говоря, мне помогла сдать экзамен одна моя подруга. Я получил аттестат и навсегда покинул приют. В то время я жил в Висконсине. У меня имелось немного денег, которые я скопил, выполняя разную работу. И вот я вскочил в автобус и приехал сюда, и с тех пор тут тружусь. Это было двадцать лет назад. Сейчас мне тридцать пять, и я вполне прилично зарабатываю. Я много работаю, и это мне нравится. Нравится помогать людям и иметь дело с такими, как вы. Никто не был так добр ко мне. За все двадцать лет. – При этих словах его голос дрогнул, и у Квинна защемило сердце. Однако он все еще ничего не понимал. – Я плотник, Квинн, притом хороший. Но это все, что я умею. Да, это все, на что я способен.

– Я не хотел вас обидеть, Джек, – ласково сказал Квинн. – Я восхищаюсь тем, что вы делаете. Я на такое не способен. У вас настоящий дар находить решения и воплощать их в жизнь. – Квинн заметил, что у него есть также дизайнерский талант.

– Быть может, и не способны, – печально ответил Джек. – Но вы делаете множество вещей, которые я не умею и никогда не сумею.

– Мне повезло, и я упорно трудился. Как и вы, – сказал Квинн.

Между двумя людьми иногда возникает уважение, независимо от их происхождения и поля деятельности. Квинн Томпсон был легендой, а Джек Адамс – плотником, причем хорошим.

И честным человеком. Квинну этого было достаточно. Но Джек хотел для себя гораздо большего и знал, что это нереально. Бремя его прошлого было слишком тяжелым. Квинн даже представить себе не мог, насколько тяжелым.

– Нет, дело не в том, что вам повезло, – возразил Джек. – Вы талантливы. Вы получили образование. Вы гораздо лучше меня, и всегда будете лучше. А единственное, что я умею, – это плотничать, – с безнадежным видом закончил он.

– Вы можете поступить в колледж, если захотите, – с надеждой сказал Квинн. Он уловил в голосе Джека отчаяние, которое тот никогда не проявлял за весь месяц работы у него. Всегда бодрый и деловитый, сейчас он был совсем другим. Квинн словно заглянул в сердце молодого человека и увидел печаль, которую тот скрывал всю жизнь. И ему захотелось, по крайней мере, дать Джеку надежду.

– Я не могу поступить в колледж, – с убитым видом ответил Джек, а затем взглянул прямо в лицо Квинну. Тот никогда не видел такого доверчивого взгляда. – Я едва умею читать, – сказал Джек и, опустив лицо на руки, тихонько заплакал.

Парень открыл позор всей своей жизни, и Квинн почувствовал себя беспомощным. Он молча дотронулся до его плеча. Подняв глаза, Джек увидел, что у Квинна тоже навернулись слезы. Человек, которого тот едва знал, но любил почти как сына, отважился обнажить перед ним душу. Это было настоящее доверие.

– Это не имеет значения, – сказал Квинн, все еще не убирая руку с плеча Джека.