Чудаки

Микола, придерживая одной рукой пазуху с яблоками, встал и пробормотал:

— Он не садовник, а сторож.

Вслед за Миколой выпрыгнул из канавки Кудлай и, недоверчиво косясь на незнакомку, прижался к ногам хозяина.

— Ну и пес! — удивилась девушка. — Такого я еще не видела. Прямо овца! Остригите, жарко ведь ему в таком тулупе!

— Не жарко! — отрезал Микола.

Сашко вставал медленно — сначала оперся на одно колено, потом на другое и только после этого выпрямился во весь рост. Не спеша вытер рукавом пот, прищурил глаз и уставился на девушку, склонив голову набок, как это делают совсем малые дети. Рубаха на животе у него топорщилась от яблок, сам кругленький, маленький, точнехонько только что вылупившийся птенчик. Рядом с ним Микола выглядел особенно высоким, худым, длинноногим и длинноруким.

— Ох какие же вы смешные! — весело рассмеялась девушка. — Как Дон-Кихот и Санчо Панса… Читали про них?

Микола сразу нахмурился.

— Не читали и читать не хотим, — ответил грубо.

— Да ты не сердись, — ласково поясняла ему девушка. — Есть такая книга испанского писателя Сервантеса. А в ней описываются герои: один худой-худющий, длинный как жердь, а другой низенький и толстый.

— «Же-е-рдь… ни-и-зе-е-нький»… — передразнил Микола. Привязалась зачем-то, шла бы себе дальше своей дорогой. Дон-Кихота и Санчо Панса каких-то придумала и лепит к ним.

Девушка ничуть не обиделась на Миколину грубость.

— Смешно вы прячетесь, — улыбнулась. — Как страус: сунет голову под крыло и думает, что его не видно… Стою, разговариваю со сторожем, вижу — из канавки хвост собачий торчит. Как только сторож не заметил?!

«Чертов Кудлай подвел-таки! Погоди, дурень, больше никогда не возьму с собой. Привяжу дома, сиди, скули, хоть тресни!» — мысленно грозил Микола своему верному псу, словно бы тот мог знать, что не следует высовывать хвост из канавки.

— Пойдем, Сашко! — скомандовал Микола.

Сашко шагнул раз, другой и остановился. Так больно закололо в пятку, что даже в затылке отдалось.

— Колючку, наверное, загнал, — скривился он, присел на бугорок, послюнявил пятку, поскреб ногтем. — Если бы иголка…

— Возьми мою брошку.

Сашко долго водил по пятке заколкой брошки, но колючку так и не нашел. Ему было неудобно: мешали яблоки.

— Давай я выну.

Но только девушка прикоснулась к пятке, Сашко вскрикнул и отдернул ногу.

— Ты не смотри, тогда и больно не будет.

Он отвернулся, и девушка выковырнула длинную желтую колючку.

— От акации, — определил Сашко. — Спасибо!

— Почему вы босиком бегаете? Ноги пораните.

— Так легче, никто не догонит. — Засунул руку за пазуху, достал большое краснобокое яблоко, подумал немного, вынул еще одно, поменьше. — На! — протянул девушке.

Та, поколебавшись, взяла.

— Душистые, — похвалила.

— Ешь, — сказал Сашко.

Вытерла меньшее яблоко платочком, надкусила.

— Ох и кислое, — сморщилась. Откусила от другого. — И это такое же… Зачем вы их рвете? Это ведь зимние, зеленые еще!

— Хоть таких попробуем, спелых нам не достанется! — ответил Микола.

Хлопцы вытащили и себе по яблоку и, неторопливо шагая вместе с девушкой по дороге к селу, так принялись их уплетать, точно никогда в жизни ничего вкуснее не едали. Ни разу не поморщились, только причмокивали от удовольствия.

— У вас дома нет садов? — спросила незнакомка.

— Почему это нет? Есть!

— Зачем же вы тогда в колхозном воруете?

— А чтоб этому насолить!

— Кому «этому»?

— Да кому — Шморгуну! Весной, когда гусениц надо было собирать, звали в сад. Всей школой ходили, помогали. А теперь и близко никого не подпускает. Садовник, дедушка Артем, зовет, а этот — гонит. Еще и дробовиком угрожает.

— Он только Олега и пускает! — пропищал Сашко.

— Какого Олега?

— Да сынка своего младшего… А тот хвастает, что все сорта перепробовал в саду. Вчера принес и этих вот яблок, нового сорта, который дедусь Артем вывел. Отрезал ножичком нам по малюсенькому кусочку.

— И старший его, Сергей, с которым ты ехала, тоже пасется на колхозных яблочках да грушах… — возмущался Микола. — Как начал Шморгун сторожевать, выкорчевал дома весь сад и засадил помидорами да огурцами для базара. Везет Сергей сдавать колхозные фрукты, и мать с корзинами берет с собой на станцию, чтобы спекулировала.

— Нет, что ни говорите, а вы поступаете неправильно, — осуждающе сказала девушка. — Это ведь сад колхозный. Поймает — шутки плохи!

Сашко даже яблоко перестал жевать. Микола же взглянул на девушку свысока:

— За нас не бойся, как бы тебя не поймал!

— Меня ему ловить не придется, я не ворую!

«Ну и смола! Прицепилась, не отвяжется! — сердился Микола. — Сама от горшка три вершка, только и всего, что чемодан взяла да брюки натянула, чтобы повзрослее казаться, а разговаривает с нами, как с первоклассниками: «Поступаете неправильно… шутки плохи!..»

Догрыз яблоко, достал из кармана сигареты «Прима». Решил закурить, чтоб не думала, будто они с Сашком какие-нибудь малыши.

— Ты куришь? — удивилась девушка, когда он взял в зубы сигарету.

— А чего бы мне не курить?

— Разве родители и учителя не запрещают?

— Ну и что? Пусть запрещают, а мы втихаря все равно курим.