Чудаки

— Пусть будет по-твоему, — согласился Сашко.

Мгновение — и мальчики уже возле яблони. Миколе хорошо: высокий, длиннорукий, достает до яблок. А Сашко низенький, стал на цыпочки, сорвал одно, другое — и все.

Но Микола не таков, чтобы только о себе заботиться, он всегда и другому поможет. И на этот раз выручил друга. Нагнул ветку, позвал:

— Иди рви.

Оборвали ее вдвоем, Микола хотел еще одну нагнуть, а она тресь — и отломилась.

«Гав-гав-гав!..» — зашелся Кудлай.

— Тсс! Тсс! — унимали его. — Чего ты?

Но было уже поздно. Сторож услышал лай и выглянул из шалаша. Увидев между стволами яблонь мальчишечьи ноги и собаку, схватил дробовик и трусцой, трусцой к оврагу. Знал, хорошо знал, куда побегут воры. К саду лучше всего подбираться оврагом. Ближе и безопаснее. Там почти никогда никто не бывает. А если кто и встретится, есть где укрыться: на обоих склонах растет высокая полынь, тысячелистник, перекати-поле.

Микола и Сашко, как только отломилась ветка и залаял Кудлай, замерли. Постояли немного, прислушались и рванули к оврагу. Но тут же увидели Шморгуна, бегущего им наперерез.

— Наза-ад! — крикнул Микола и кинулся в противоположную сторону — через сад к акациевой посадке.

Сторож погнался за ними, кричал — аж надрывался.

— Держите!.. Ловите!.. — будто кнутом стегал мальчуганов его надсадный крик.

Бежать было нелегко — полные пазухи яблок. Нужно придерживать руками, чтобы сорочка не выбилась из брюк и яблоки не рассыпались.

А тут еще Кудлай, глупый, мешал, прыгал то на Миколу, то на Сашка… Наверное, думал, что они затеяли какую-то игру.

— Поше-ел! — прикрикнул на него Сашко, когда пес совсем уж разошелся — схватил за штанину.

Микола оглянулся. Сашко отстал шагов на десять.

— Быстрее! Быстрее! — торопил друга. — Не слышишь, гонится!.. Как на коне мчит…

Сашко вкладывал в ноги все силы, но разве за Миколой, аистом длинноногим, угонишься?!

Ф-фу, наконец сад кончился!

Вскочили в узенькую, в четыре ряда, акациевую посадку, тянувшуюся вдоль колхозного сада и дороги до станции.

Сашко в изнеможении прислонился к дереву.

Микола выглянул на дорогу — не идет ли кто?

Пустынно. Лишь в отдалении, на повороте к сушильне, показалась подвода, на которой сидел старший сын Шморгуна Сергей и еще какая-то женщина или девушка.

«Куда же спрятаться? — лихорадочно соображал Микола. — Посадка насквозь просматривается… хлеба скошены… до кукурузы не добежать. Шморгун выскочит из сада, узнает, тогда убегай не убегай — не миновать беды. До сих пор он нас, пожалуй, еще не распознал, далеконько был, да и деревья мешали… И в свекле не скроешься… Ох, смотри ты, да ведь свекла окопана канавкой!..»

— Сашко! За мной!

Добежали до свекольной плантации и упали в узкую канавку.

— А Кудлай где? — спросил Микола обеспокоенно.

— В поса… посадке, — просипел Сашко.

— Он же нас выдаст! Вот еще… Кудлай! Кудлай! — позвал вполголоса, не поднимаясь.

Пес прибежал, но в канавку к мальчикам не полез. Стоял, высунув красный язык, и удивлялся: с чего это им вздумалось прятаться?

Микола схватил Кудлая за лапу, втащил в канавку.

С Сашка ручьями стекал пот. Заливал глаза, скатывался капельками с носа, подбородка. И усталость налегла такая, что трудно было шевельнуться. Даже когда пес лизнул его мокрым языком по лицу, он не нашел сил оттолкнуть его, а только отвернул голову.

Микола устал не очень, мог бы еще бежать и бежать. У него лишь в ушах звенело, будто после гулкого выстрела: «Держите!.. Ловите!..»

Сначала послышалось, как топают по земле тяжелые сапожищи сторожа (он не снимал их и летом — говорил, ноги ломит), потом затрещали сухие ветки в посадке. Шморгун, видимо, выбежал на дорогу. Остановился, стал ругаться, обещал угостить воришек солью из дробовика.

Потом немного угомонился, принялся кому-то жаловаться:

— Отбоя нет… Как саранча лезут… С листьями обрывают, а ты отвечай… Ишь как распоясались, сортовое дерево обобрали, да еще и сук отломили!.. И чьи они, антихристы? Чему только их в школе учат?..

«Вот хорошо, что не узнал! — радовались мальчики. — А то влетело бы…»

— Смотри, Сашко, не проговорись никому, что мы в саду были, — шепотом предостерегал Микола. — Спросит Олег, почему на речку не пришел, скажешь — не смог, отцу помогал.

— Угу, я так и скажу: тату помогал на пруду.

Мальчики снова прислушались.

— Конечно, нехорошо это, — послышался незнакомый девичий голос, когда Шморгун вволю выговорился. — Но в школе наверняка об этом не знают. Обратитесь к учителям, пусть их приструнят.

— А-а, очень это поможет! — сердито отвечал сторож, и ребята представили себе, как он при этом сморщил свой шишковатый нос. — Теперь такие лоботрясы растут, что их и чертом не запугаешь!

Миколе не терпелось поглядеть, с кем разговаривает Шморгун, но высунуться из канавки боялся: а вдруг заметят!

Когда же голоса смолкли, решился. Осторожно высунул голову и сразу же опять пригнулся.

Прямо на них шла незнакомая девушка в белом свитере, синих брюках, с чемоданчиком в руке. Не она ли сидела с Сергеем на возу?

Думал, пройдет мимо, но нет — остановилась возле их укрытия.

— Выходите, садовник уже ушел, — сказала.