Чтобы сказать ему

Иногда Том уходил на целый день, а она ждала, пытаясь что-нибудь сделать по хозяйству. В первый раз он поманил её к окну, указал на солнце, а потом провёл пальцем к горизонту. Что тут непонятного? Когда солнце опустится сюда, он вернётся. До того времени Дора подмела дом, помыла несколько чашек и тарелок, перестирала свою одежду и уселась у окна, чтобы заштопать полдюжины дырок на куртке Тома. Проводя дни в молчании, она стала многое вспоминать. Странно, что в дороге память её не тревожила, тогда Дора слишком сосредотачивалась на выживании, а вот теперь ей спокойно, безопасно, и прошлое возвращалось огромными кусками. Конечно, она много думала о Гарри. Какой он теперь? По-прежнему умный, интеллект никуда не денется. Взрослый. Красивый? Наверняка симпатичный. Сильный? Спорт он никогда особенно не любил, но жизнь за пределами цивилизации должна его закалить. Да лишь бы здоров был, главное, чтобы не простужался!

Слабое горло стало бичом его детства, ежемесячные ангины выматывали Дору, кажется, больше, чем самого малыша. Она не знала покоя до тех пор, пока ему не стукнуло восемь. Тогда семейный доктор признал, что консервативные методы не работают, и предложил удалить миндалины. Дора впала в панику, потому что не могла отвезти Гарри на консультацию к медицинским светилам – в её распоряжении остались только городские врачи. Но они всё же убедили заполошную мать, что постоянные ангины разрушают сердце ребёнка и ему нужна эта варварская операция – Дора не сомневалась, что её уже лет двадцать как не делают, но после Потопа медицина откатилась назад. У врачей ещё не закончились драгоценные лекарства, но время шло, никто толком не знал, когда лаборатории смогут снова синтезировать современные антибиотики, и потому следовало сделать операцию именно сейчас. И пройдёт она легче, и в будущем Гарри станет здоровее, а болеть в этом новом мире чертовски опасно.

Тот день она запомнила надолго: как у неё забрали перепуганного Гарри, который, несмотря на воркование медсестричек, отлично чувствовал неладное, как вернули его через час, бледного, заторможенного и несчастного. Он не мог говорить, только взглядывал на неё устало и тут же опускал ресницы, а она смотрела на его прозрачное личико, тёмные тени на щеках и боялась отвернуться. Она хотела, чтобы он встречал её взгляд каждый раз, когда открывает глаза, поэтому всю ночь сидела у его кровати.

С утра пичкала сына йогуртами, ничего твёрже он проглотить не мог, а к концу дня заговорил, и первыми его словами были: «Я картошечки хочу, картошечки жареной». Дора улыбнулась, а потом убежала в туалет и расплакалась.

Но самое забавное случилось через много лет, когда с ним, шестнадцатилетним, они взялись вспоминать детство. Стоял какой-то бесконечный июль, щедрый и солнечный, когда одновременно чувствуешь и своё бессмертие и то, как дни утекают между пальцами. Обычно это побуждает к молчанию или к разговорам, которые давно хотелось завести, но всё не хватало духу. Дора тогда попыталась сказать про свою вину и стыд, но Гарри будто не понимал её. Наконец задумался и ответил:

– Да, кое-какие претензии у меня есть.

Дора вся подобралась и похолодела в ожидании разоблачений, но поощрительно кивнула.

– Ты мне спать не давала!

– Чегооо? – От неожиданности Дора утратила специальное понимающее выражение лица.

– Знаешь, стоило мне заболеть, как ты усаживалась рядом и всю ночь таращилась на меня диким взглядом. Аж страшно, я спал, открываю глаза, а там ты в темноте с ужасным лицом. И тут же за руку меня хватаешь. Кошмарррр!

– А ты сказать не мог, что ли?

– Да я пытался, а ты такая: «Не бойся, не бойся, я здесь». А у меня сил не было объяснить.

Дора закрыла лицо руками, борясь со стыдом и смехом.

– А эти твои варварские методы. Капли в нос помнишь?

– Ыыыыы…

Аптеки тогда сильно оскудели и лечиться приходилось народными средствами. Пожилая соседка как-то посоветовала Доре капли от насморка. «Берёшь, – говорит, – мёд, чуточку масла и лук туда трёшь, выжимаешь через марлечку – и готово. Помогает отлично, и всё натуральное!» Дора записала рецепт, и когда Гарри опять рассопливился, тщательно приготовила лекарство, посадила послушного ребёнка на колени и капнула в левую ноздрю. Её идеальный кроткий малыш завопил и взвился под потолок.

– Тихо-тихо, деточка, потерпи, это полезно, – увещевала Дора, но он отбивался, как бесёнок.

В конце концов Доре удалось его уговорить, она капнула в правую, и Гарри опять дико заорал.

– Да что ж такое! – возмутилась Дора.

– А ты сама попробуй, – ответил рыдающий Гарри.

И Дора попробовала. Чёртова смесь прожигала слизистую, как напалм, и нос потом отчаянно болел дня два. Дора отчаянно извинялась, и Гарри, золотой мальчик, её, конечно, простил.

Теперь он ей это припомнил, и Дора почувствовала, как её щёки заливает краска – пытка и правда была китайская.

– Но это ещё не всё. Однажды ты чуть не уморила меня голодом!

– Чегооо?