Чтобы ахнули

Добежав до Сергея Ивановича, Людочка застала художника, упаковывающего картины в проклеенную скотчем коробку. Погода испортилась, поднялся сильный ветер, вот-вот хлынет дождь, попортит краски, да и мало кто решится сегодня прогуливаться по набережной наперекор стихии. Волны, которыми весело играл ветер, перекатывались через парапет, обрушиваясь на редких прохожих. Пачка печенья, лежавшая возле коробки с картинами, была насквозь мокрая. В зубах Сергея Ивановича была зажата погасшая трубка. Людочка поздоровалась, он поднял глаза фисташкового цвета. Фисташки красиво сочетались с потрепанной гимнастеркой, которая чрезвычайно ему шла. «Наверное, бывший военный, раз в гимнастерке, — решила Людочка, — в отставке…» Торговаться Людочке не хотелось, да и не понадобилось. Плетнев честно признался, что всю неделю пытался продать свои картины по пять тысяч, но никто ничего не купил. И вот как только сегодня он решил снизить цену на полторы тысячи, сразу нашелся покупатель.

— Тот пейзаж купили?! — ахнула Людочка, коря себя за промедление.

— Нет, вы — мой первый покупатель на этой неделе. Вы же пришли за пейзажем? Надеюсь, у вас легкая рука, — улыбнулся Сергей Иваныч, старательно выводя на обратной стороне холста: «Людмиле на добрую память от автора».

— Спасибо большое, мне действительно по душе ваши картины. Этот пейзаж украсит мой дом.

Вернувшись в Москву, Людочка отнесла картину Плетнева в багетную мастерскую при художественном салоне. В салоне было выставлено множество картин, наверное, под сотню. Огромного размера полотна были богато украшены золочеными витиеватыми рамами и стоили каких-то баснословных сумм. Маленькие картины в основном были оформлены деревянными или пластиковыми рамками, но тоже стоили достаточно дорого. Все это богатство не впечатлило Людочку. Если б у нее были лишние деньги, она бы, пожалуй, купила один небольшой натюрморт в белой деревянной рамке. Но тридцать тысяч! Бедный Сергей Иванович, видел бы он эти московские цены. Рамку к пейзажу Плетнева пообещали сделать в течение трех дней.

На второй день раздался звонок с незнакомого городского номера. Собираясь отбрить навязчивое предложение о какой-нибудь бесплатной косметической процедуре или стоматологической консультации, Людочка строго сказала:

— Слушаю вас.

— Это Людмила Николаевна Резвушкина?

— Да. В чем дело?

— Случилось страшное…

Сказать, что Людочка испугалась — ничего не сказать. В голове в секунду пронеслась тысяча многолетних страхов. Она успела представить, как мама попала под трамвай (мама постоянно путала по слабости зрения трамвай с троллейбусом и упорно обходила его сзади), как сгорела деревянная дача брата, как ее НИИ разогнали и она осталась без работы… да что там еще, боже мой!

— Что случилось? Что?! Кто говорит?!

— Это вас из багетной мастерской беспокоят… — Дрожащий женский голос смолк, видимо его обладательница набиралась решимости.

Сердце подпрыгнуло, словно на трамплине, и упало обратно, заняв положенное место. Что там страшного могло случиться-то?

— И что там у вас, пожар? Все картины сгорели?

— Понимаете, у нас в первый раз такое, честное слово, мы сами попали в ужасное положение…

— Да говорите уже скорей, господи…

— Вашу картину украли!

— В каком смысле?

— В самом прямом. Знаете, мы ваш пейзаж сразу же обрамили, и он спокойно дожидался на полке. И чего я, дура стоеросовая, сразу вам не позвонила? Вы б сразу забрали картину, и все дела.

— А вы можете объяснить сразу все до конца?

— Ой, конечно, простите. Сегодня утром покупателей было совсем немного. Одна пожилая пара долго выбирала картину. Ничего не подобрав, они обратили внимание на вашу картину и стали прицениваться. Мы им объяснили, что эта картина не продается — ее просто принесли оформить. Дама расстроилась и принялась, как настоящий искусствовед, подробно расписывать своему спутнику достоинства вашего пейзажа. В это время неподалеку прохаживался какой-то подозрительный тип — это я теперь понимаю, что подозрительный, а тогда не подумала. Он все принюхивался, присматривался, прислушивался. Пожилая пара ушла. Этот тип тоже. А мы потом хватились — картина-то исчезла. Мы все его запомнили. Можем засвидетельствовать полиции. Будем вызывать?

— Не знаю. Я сейчас приеду.

— Да, пожалуйста, скорее. Ждем вас. Простите нас, пожалуйста.

Людочка ужасно расстроилась. Конечно, произошедшее не подпадало под понятие «случилось страшное», но все равно история крайне неприятная. От заявления в полицию Людочка отказалась. Бесполезное дело, только время и нервы терять: преступника не сыщут, картину не вернут, а мороки будет много. В салоне с облегчением вздохнули: им тоже совершенно не хотелось связываться с полицией, портить репутацию, да и мало ли, прицепятся к чему-нибудь, возьмут на заметку, потом неприятностей не оберешься. В качестве компенсации директор художественного салона предложила Людочке выбрать себе любую картину того же размера из выставленных на продажу. Людочка, смущаясь, призналась, что здесь только одна картина ей понравилась.

— Правда, она дорогая. Тридцать тысяч…