Чтобы ахнули

— Ой, девушка, простите, знаете, покупатели часто откладывают вещи по телефону, а потом не приезжают, и вещи остаются непроданными. Тут до вас молодой мужчина так убедительно говорил, что у него судьба решается, что джинсы ему помогут предложение девушке сделать…

— Во-о-от, той девушке все: и джинсы, и предложение, — а у меня ничегооо не остааалось! Ну почемуууу мне так не везет!!!

Рыдая, как в детстве, когда любая мелкая обида кажется огромной, а горе безмерным, Дина выскочила на улицу. Ей хотелось раствориться в этом противном дожде, чтобы он слился со слезами и ее водяным потоком смыло из этой несчастной жизни. Дина шагала вдоль Садового кольца, не пропуская ни одной лужи, шлепая и злорадно отмечая, как проезжающие с бешеной скоростью автомобили обрызгивают ее с головы до ног. «И пусть, так мне и надо!» Мобильный звонил и звонил где-то на дне сумки, достала она его, только когда зашла в метро. Промокнув рукавом свитера с глаз размазавшуюся тушь, она разглядела три пропущенных вызова от Толи. «Зачем? Перезванивать не буду, чего уж теперь…» Но не успела бросить телефон в сумку, снова раздался звонок. Дина остановилась возле эскалатора. Вид у нее сейчас жалкий, да по барабану, пусть!

— Да?

— Дин-Дин-Дин, где ты?!

— А тебе-то что?! — Дине хотелось побольней ужалить противного Толика, однако слезы хлынули с новой силой. Еще никогда ей не было так жаль себя, как в этот несчастный день рождения посреди ненастной Москвы.

— Диночка, милая, ты плачешь?!!! Скажи скорей, где ты? Что? На Курской? В метро? Пожалуйста, выйди на улицу, сядь в кафе возле метро, я тут рядом, сейчас буду!

* * *

Первым делом Толя выложил на стол небольшой сверток в фирменном пакете «Levi’s». Дина онемела.

— Что там? — Дина подозрительно взглянула на Толика.

Она не решалась открыть сверток, очень не хотелось снова рыдать.

— Я не смог тебе дозвониться, набрал Таню. Таня сказала, что ты хотела купить такие джинсы, и описала их. Я отправился в «Атриум», ты же знаешь, я живу неподалеку. Была только одна пара твоего размера, но кто-то уже ее забронировал по телефону…

— Ты сейчас был в «Атриуме»?! Полчаса назад? Да, это я забронировала, а ты меня опередил! Джинсы были отложены для меня, я приехала, а их нет! Что же ты такого сказал, что тебе их продали?! — Дина даже притопнула под столом хлюпающими туфлями, вновь досадливо ощутив накопившуюся обиду и усталость…

Толя оглянулся: в кафе почти не было посетителей, на улице дождь стих, прохожие деловито складывая зонты. Толя наклонился к Дине:

— Сказал, что без этих джинсов любимая девушка не согласится выйти за меня замуж, что-то еще… да неважно, ведь… ты же не против выйти за меня?

Дина хотела повредничать, поломаться, но устало ткнулась мокрым носом в Толино плечо. Вскоре они целовались и чокались принесенным шампанским, отмечая помолвку.

За шампанское уже платила Дина, потому что у Толи денег снова не было. «Похоже, так будет всегда…» — обреченно подумала Дина.

Голубой песец

Весенняя модная распродажа в Милане. Алкины подружки уже отметились обновками в Фейсбуке, откомментировали дурацкие селфи восторженными «ахами». Алла Севрюкова чувствовала себя Золушкой, которую не взяли на бал, даже хуже — у Золушки была крестная фея, а где сегодня взять доброго волшебника?

До прошлого года Севрюкова не отставала от подруг: вместе ходили в фитнес-клуб как на работу, потом расслаблялись в зоне СПА — маникюры, педикюры, массажи, детоксы, уйму денег оставляли косметологам…

Вадиму льстил вид ухоженной жены, нравилось сравнивать ее с другими женщинами, отмечая про себя: «А моя-то получше будет…» Он искренне любил Аллу и ничего для нее не жалел. Однако успешный бизнес накрылся, когда доллар неожиданно скакнул вдвое. Вадиму Севрюкову пришлось сдуть пыль со своего инженерного диплома и устроиться на госслужбу. Алла, привыкшая неограниченно пользоваться банковскими карточками Вадика, понижение статуса осознавала мучительно. Семейные финансы, пропев романсы, охрипли и не издавали больше ни звука.

Алла перестала следить за собой. Стильная короткая стрижка давно обросла, волосы торчали в разные стороны, как у Пеппи Длинныйчулок. Маникюр облез — Алла, как в детстве, снова принялась грызть ногти. Целыми днями, ненакрашенная и непричесанная, валялась на диване в дорогой шелковой японской пижаме, которую они привезли пять лет назад из путешествия по Стране восходящего солнца, и ревниво следила в Интернете за недоступными ей нынче развлечениями светских львиц. Супруги Севрюковы все чаще теперь ссорились, подолгу не разговаривали, дуясь друг на друга по пустякам. Приближалась двадцать пятая годовщина их семейной жизни. Друзья, весело отгулявшие когда-то на дружной комсомольской свадьбе Севрюковых, уже давно поразводились, а Алла с Вадимом все еще были вместе. Серебряный юбилей достоин серьезного подарка. Алла сделалась тихой и кроткой — ни упрека, ни просьб, только вселенская грусть в серых в темную крапинку глазах.