Чтобы ахнули

— Левушка, дорогой, при чем тут прогибаться? Тебе выделяют машину за заслуги перед родным предприятием, на котором ты двадцать лет пашешь, вкалываешь как каторжный, неужели не заслужил?

— Я не хочу никакой роскоши…

— А машина, мой дорогой, не роскошь, а средство передвижения…

Зина тряхнула головой, и в зеркале красиво блеснули новенькие золотые сережки. Сережки преподнес Зине пылкий любовник Вахтанг. У Зининого ухажера было иное отношение к роскоши, чем у бессребреника Льва Ивановича. Молоденькую аппетитную Зиночку Вахтанг водил по грузинским ресторанам, хвастаясь перед земляками. Те цокали языками, провозглашали длинные витиеватые тосты. Вахтанг задаривал свою «Белоснежку» ювелирными украшениями, которые супруга предъявляла Льву Ивановичу как дешевую бижутерию, купленную за копейки в районном универмаге. Лев Иванович морщился, рассматривая Зинино пристрастие к дешевым побрякушкам как забавный женский недостаток.

— Зачем, Зинуля, меня уговаривать, цитируя банальную поговорку про средство передвижения? Ты только настраиваешь меня еще больше против… и, кстати, денег у нас на машину нет, так что она точно роскошь. Ты знаешь хотя бы, сколько это передвижение стоит?

— Да, мне сказали: примерно пять с чем-то…

Лев Иванович выразительно пожал плечами, взял со стола газету и отправился переваривать ужин на любимый диванчик, по дороге бормоча:

— Видишь, золотце мое, не пить, не есть года два, потом купить и нервничать, что угонят, и всякие прочие неприятности, к тому же учиться водить в моем возрасте как-то не солидно…

— Левушка, не горячись, я что-нибудь придумаю, поговорю с родителями. Они все равно собирались продавать дом и покупать квартиру… короче, сядем завтра в поезд и всё спокойненько обдумаем.

Лева обреченно закрыл газету и повернулся на бок:

— Поступай, как знаешь, я в этом не участвую. Купила бы ты лучше себе новые бусы…

Зина немедленно перезвонила Клавдии Васильевне:

— Все в порядке, уговорила. Только завтра мы уезжаем в отпуск, а когда вам деньги надо будет сдать?

— Что вы, моя дорогая, это не мне деньги, а магазину. И до денег, понимаете ли, еще далеко. Пока записываю вас в число будущих автовладельцев, и езжайте преспокойно в отпуск. По возвращении принесете в профком конверт с почтовой открыткой и вашим домашним адресом, и не забудьте наклеить почтовую марку. Мы передадим открытку в магазин. Когда подойдет ваша очередь, к вам придет эта самая открытка, тогда и поедете туда с деньгами. Понимаете?

С родителями Зина, как и предполагала, договорилась быстро.

— Конечно, доча, у вас будет своя машина, как удобно! И по Москве ездить, и к нам на юг. Сколько можно мотаться по поездам и самолетам? Пусть Иваныч пока на права сдает, а мы дом продадим и поселимся в квартире, не молодеем же, тяжело воду таскать и в саду пахать, печку зимой топить, а в квартире — ванна, теплый душ, туалет. Прямо сплю и вижу. Купим квартиру, остальные деньги — ваши.

— Лева сдаст на права? Ха-ха, мамочка! Умора! Скорей медведя можно научить водить машину, чем моего Льва Ивановича. Я сама сяду за руль и буду его возить.

Пока родители продавали дом, Зина успела закончить автошколу и получить права. О машине не было никаких известий, что весьма кстати, ведь еще нужно съездить в Гагру забрать деньги. На тысячу рублей раскошелился Лев Иванович, тысячу подарил Вахтанг, три тысячи ждали у родителей.

Как Зина ездила за деньгами, отдельная песня. Лев Иванович, естественно, отмахнулся:

— Ты меня не трогай, у меня сдача проекта!

— Ну и черт с тобой, одна поеду, — разозлилась Зина, — вот наказание: муж есть, а мужика в доме нет…