Что-то между нами

– Ты же не так, наверное, представлял наши отношения. Я все сделаю, как ты хочешь. Все исправлю.

Удивительно, как ситуация трансформируется в моей голове, стоит девчонке озвучить вслух мои же мысли минутной давности. Я перехватываю ее руку, старательно контролируя силу сжатия и интонации в голосе, потому что на эмоциях меня капец как накрывает:

– Не сейчас. Ты не в том состоянии.

– Я хочу!

– Ага. Конечно. Это первое желание, которое возникает у несостоявшейся жертвы насилия.

Просто боится, что я сольюсь. И пытается удержать как угодно и чем угодно. Господи. Нет. Вот этого точно не надо. Не так же, блядь!

Натолкнувшись на мое сопротивление, потерянная Эмилия возвращается на свое место. Взгляд – как у побитой собаки. Губы болезненно кривятся.

– Ты из-за того, что он меня лапал, не хочешь? Так я помоюсь и…

У меня начинает дергаться глаз. А ощущение неправильности происходящего лишь усиливается, наотрез отказавшись убираться вон из сердца.

– Сюда иди! И глупости из башки выбрось.

Прижимаю девчонку к себе. По волосам веду. Красивым – просто пипец. Касаюсь губами макушки, а Эмилия ревет, уткнувшись в мое плечо. И свое гребаное «прости» повторяет. Хотя если тут кому и просить прощения, то явно не ей. Топтун уже получил выговор. А с собой я потом разберусь. Тут нельзя рубить сходу. Очень много всего мне предстоит обдумать.

– Ну, вот за что ты извиняешься, глупая?

– Не знаю… Я же тебя ненавидела за то, что ты ради дочки сделал меня виноватой в аварии. А когда меня саму прижало, поступила примерно так же. Я плохой человек.

– Плохой человек – твой отчим. Я бы этого мудака своими руками удавил, если бы его не забрала скорая.

– Правда? Ты бы сделал это ради меня?

– Не задумываясь.

– Ты бы смог, – уверенно кивает рыжая. – Помнишь, как ты Стасу зарядил?

Смотрит на меня как на долбаного супергероя. И это, сука, приятно, когда твоя женщина смотрит так. За этот взгляд можно все простить. Даже то, что это действительно не первый напряг по вине Эмилии. Любую другую на ее месте я бы списал в утиль. А тут даже мысли такой не возникло. Более того. Я будто совсем перестал понимать, зачем вообще продолжаю держать девчонку на расстоянии. Какой в этом смысл? Если меня к ней так тянет, если я один черт срываюсь и возвращаюсь снова, нисколько не сомневаясь в том, что и это далеко не в последний раз. Есть в ней что-то такое, что притягивает меня магнитом. Я будто легче становлюсь с ней и моложе. Груз прошлых лет спадет с плеч и рассыпается под ногами ничего не стоящим мусором.

– Все. Успокойся.

– Спасибо тебе.

– За что на этот раз?

– За то, что оплатил рехаб для матери.

– Я не верю, что ей это поможет. Но тебе будет спокойнее.

Эмилия закусывает губу. Касается моей колючей щеки ладонью и целует дрожащими от эмоций губами. И я почти уверен, что сейчас она делает это исключительно потому, что ей самой этого хочется.

– Ты хороший. Ты такой хороший, Роберт… А я дура.

Дома Эмилия повторяет попытку затащить меня в постель. Но я просто кремень. Раз решил, что ей это сейчас не надо, то и нечего.

– Нет!

– Пожалуйста, не уходи. Я не хочу сейчас одна.

Смотрю в ее покрасневшие глаза. Отворачиваюсь…

– Я и не собирался уходить. Как будто если мы не трахнемся, то мне тут и делать нечего.

– Есть что!

– Ну, вот и спи. Я найду, чем заняться.

– И чем же?

– Фотки твои из поездки гляну.

– Э… Нет. Они не стоят внимания, – отчего-то пугается рыжая, только сильней подстегивая мой интерес. Чего это она всполошилась?

– Давай я сам буду решать, – тянусь к лежащему на прикроватной тумбочке Макбуку. – Пароль небось три единицы?

Эмилия вспыхивает.

– Ну, е-мое! – ругаюсь я. – Поменяй немедленно.

Недовольно пыхтит, но слушается. Заглядываю из-за плеча. Пароль Robert$. Щиплю заразу за задницу. Вот не может она не подколоть меня насчет бабла. Рыжая смеется, показывает язык и меняет пароль на Robert1609.

– И что означают эти цифры?

– Столько метров в миле. Ты не забыл, что меня Милей зовут?

– Мне не нравится это прозвище. – Морщусь.

– Мне тоже, – сознается девчонка и, словно смущенная своим же признанием, отводит глаза: – Но «Эмилия» звучит слишком официально. Мать зовет меня Милькой.

– Вы с ней, кстати, похожи.

– Что ты. Она красивая. Ну… Была. Сейчас, конечно, видно, что пьет.

– Ты тоже красивая. Только это видит тот, кто смотрит по-настоящему.

Эмилия в ответ поднимает взгляд, не скрывая болезненного недоверия.

– Просто ты меня теперь видишь такой, как я была на том приеме у губера.

Она была охренеть какой, да… В черном платье с узким корсетом и юбкой, отделанной дымчато-серым кружевом. Когда Эмилия вышла из спальни, я охренел. А потом, сколько ни пытался держаться от нее подальше, чтоб не палиться, то и дело оказывался где-то в шаге, распугивая норовящих к ней подкатить шакалов свирепой мордой.

– А это была не ты?

– Я.

– Тогда о чем разговор? Спи.

Эмилия послушно укладывается на бок. Я ставлю ноутбук на живот. Одной рукой орудую на тачпаде, другой зарываюсь в рыжие волосы. Кажется, у меня новый фетиш.

– Тебе нужна папка в левом углу.