Что такое любовь?

Не с Гретхен, а с Мефистофелем говорит Фауст о своих проблемах любви – и в том его роковая ошибка. Не любимую, а врага человечества вопрошал он о сущности любви. И если не сумеет Фауст довериться возлюбленной, если так и станет метаться, то и оставит такой современный Фауст позади себя горы разбитых женских сердец, а в недавние годы и груды заявлений во всяческие инстанции за свое «аморальное поведение». В XIX веке многие поэты именно такого рода страдания любви и описывали в своих стихах. Ведь счастливые люди гораздо реже берутся за перо, чем несчастливые, а секс в те времена был общественно презираем, что само уже создавало внутренний конфликт как источник подобных проблем. Вот и получилось, что дисгармония в любви уже хорошо известна из литературы, но менее известно, что она – вовсе не норма. И боится теперь иной юноша пригубить из волшебной чаши, чтобы любовь его не стала отвращением, – зря боится, но именно страх загоняет его в тот же капкан.

А в какие капканы попадают женщины, любящие таких скучающих Фаустов! Страдание, страдание и страдание – вот их удел. А когда страдание побеждает любящего, он теряет способность любить. Не любовь, а депрессия царит тогда в его сердце.

Депрессия… Это тяжкое бремя любви, ее теневая сторона, которую познают многие влюбленные. Депрессиями любовь страшит людей, из-за них люди боятся отдаваться любви. Между тем, Б. Рассел предупреждает: «Любви бояться – означает бояться жизни, а кто жизни боится – тот уже на три четверти мертв». Но ведь и депрессивный человек тоже чувствует, что он почти мертв, и мертвым сделала его дисгармоничная любовь, от нее на него такое страдание навалилось – такое, что нет уже сил выносить ни боль свою, ни саму жизнь.

Эту опасность, таящуюся в любви, надо знать. И отнестись к ней без паники, по возможности спокойно. Депрессия – естественная реакция на неудовлетворенность потребностей любви, и в первую очередь потребности в сексуальном контакте. Врачи и психологи уже хорошо изучили механизм возникновения депрессии в ситуациях сексуальной дисгармонии, когда по тем или иным причинам нет радости в любовном объятии. Предупреждают они и об опасностях безответной любви – когда один жаждет нежности, а другой не одаривает теплом, так как не любит. Тут все совершается как в душе ребенка, когда ему не дают или отнимают любимую игрушку. Горе, слезы, несчастье. Но если дети умеют быстро и безболезненно переключаться на новые радости и новые желания, то любящие часто теряют власть над собой и «заклиниваются» на желании достичь недостижимое. А постоянное напряжение любовных желаний без счастливого исхода и создает почву для депрессивных переживаний, «застревать» на которых – опасно.

Депрессия – враг номер один гармонии любовного союза. Черные тучи обиды и боли, трясина страданий загоняют эротические эмоции на темное дно души, лишая человека возможности радовать собой.

Страдания – тоже источник кризисов любви. В страданиях многосторонне проявляется личность каждого любящего, а потому люди по-разному проявляют себя в качестве страдающего и по-разному воспринимают страдания другого. Но итог обычно один – омертвление чувственности.

Есть любящие, которые прячут свою боль и обиду от любимых, пытаясь один на один справиться с тягостным состоянием. И если в подобных установках много благородства и человеческой силы, то, тем не менее, не изжитые до конца обиды и подозрения, не выпущенная на волю злость зачастую накапливаются в человеке подобно ядохимикатам и, порой совершенно неожиданно, накопленное зло громами и молниями прорывается наружу даже у очень спокойных и терпеливых людей, или исподволь, медленно, но верно, отравляют душу любящему.

И общение со страдальцем становится скованным до предела, а близость – экзальтированно-невротической.

И если рядом с любящим, привычно глотающим своих крокодилов, оказывается такой же глотатель своих шпаг, то отчуждение любящих друг от друга можно предсказать со значительной степенью вероятности. Время лечит, но не всегда «в направлении» любви. Ведь каждый так и остается один на один со своими горестями и становится для другого чужим и неразгаданным, непонятным и неожиданным. Не наступает душевного единения, нет доверия, столь необходимого для любовного слияния.

Есть любящие, которые наоборот, любую, самую малую обиду или злость раздувают до вселенского пожара с громоподобными выяснениями отношений. Не так ступил, не то сказал – и бух в слезы, плач взахлеб, как обиженный ребенок. В таком поведении, может быть, и много искренности, и чувствительного любящего такие сцены до поры до времени кидают к ногам любимых, дабы утешить и пожалеть. А наступающее примирение столь сладостно и светло, что в следующий раз, кажется, имеет самый прямой смысл повторить все сначала.