Что такое Израиль

Саббатианство было апофеозом иррационального иудаизма, существовавшего издревле и дожившего до наших дней наряду с нормативным, рационалистическим иудаизмом. Рационалистический иудаизм Рамбама, Виленского Гаона[47], нашего современника профессора Исайи Лейбовича подчеркивал важность исполнения заповедей, традицию, отказ от мистики и экстаза. Как мы увидим в дальнейшем, именно это, на наш взгляд бесплодное, направление иудаизма было избрано израильской левой в качестве союзника – как менее опасное, нежели иррациональное течение. Рамбам писал о временах Мессии: «И при Мессии ничего не изменится: он не творит ни чудес, ни знамений, не воскрешает мертвых. Тора и ее законы останутся навеки. Мессия будет царь из дома Давидова, изучающий Тору и ведущий Израиль по пути Торы, который соберет изгнанников и отстроит Храм. Не ожидайте космических перемен…» Профессор Лейбович говорит еще проще: «В иудаизме нет ничего, кроме исполнения заповедей».

Вторая, иррациональная, школа, школа каббалы, св. Ари[48], Саббатая Цеви, Бешта[49], хасидов и покойного рабби Кука, предвидела революционное преобразование иудаизма в нечто совершенно новое. «Раайя Меемана»[50] говорит о том, что с приходом Мессии даже Закон, Тора, будет изменен: вместо нашей Торы, Торы Справедливости, соответствующей Древу познания добра и зла, появится новый Завет, Завет Любви, соответствующий Древу жизни.

Слова эти были написаны в Цфате в XV веке, когда в городе поселились беженцы из Испании, сефарды. Сефарды принесли с собой каббалу, возникшую среди евреев Испании, но именно здесь это учение было радикально изменено.

Если Галилея похожа на свою сестру Иудею, то Цфат подобен Иерусалиму. Он стоит на высокой горе и виден издалека, с берегов Кинерета. Видимо, на его огни указывал Иисус, стоя внизу, у озера, и говоря: «Вы – светоч мира. Город на горе нельзя спрятать» (Матф. 5:14). Трудно представить себе место, более располагающее к ностальгии, чем Цфат. Проходя по маленьким, поросшим травой-муравой дворикам Старого города, легко представить себе, что тут ты родился и вырос, что с этим рыжим котом играл в детстве и за этой девушкой с толстой косой ухаживал. Цфат менее экзотичен, чем Иерусалим, куда более обжит евреями, и в нем легко возникает иллюзия непрерывности или, по крайней мере, давности нашего пребывания в Святой земле в обычном, простом и понятном смысле. Цфат похож на еврейское местечко начала XX века, знакомое по картинам Шагала или по рассказам дедов: идиллия с белеными стенами хат на краю широкого и глубокого Вади-Амуд. Похож он и на еврейские кварталы старых испанских городов – Толедо, Кордовы, – как будто их принесли с собой изгнанники.

Ощущения еврейской традиции, еврейских корней в Иерусалиме не возникает, потому что его старый Еврейский квартал был полностью перестроен и после 1967 года на его месте возник новый, богатый, дорогой, стилизованный под мавританский Восток, но совершенно американский район. Иерусалимский Меа-Шеарим не так уж стар: он возник около 100 лет назад, и ощущения древности и корней, идиллии и устойчивости там не обретешь. Погибли еврейские кварталы Хеврона, где евреи были вырезаны в 1929 году, и Тиверии, где об этом позаботились время и прогресс. Каким-то чудом Цфат остался единственным местом, где возникает эта иллюзия. В Цфате действительно всегда жили евреи, и еврейский район Цфата сохранился со времен св. Ари. Хотя город был основательно разрушен землетрясением 1837 года – в год смерти Пушкина, – основания домов и отдельные стены остались стоять, как в XVI веке.

Синагога и дом св. Ари находятся в самом низу Старого города, в долу Амуда. Отсюда можно спуститься к одному из самых красивых мест в стране, к источникам Эйн-Поэм и Секви. Их разделяет – соединяет – сказочный километр, где полно купален на дне ручья, чистых родников, старинных мельниц, развесистых смоковниц. Смоковница над источником Эйн-Поэм – сказочной, неописуемой красоты. Она огромна, и меж корней, целиком укрытый ее сенью, бьет Эйн-Поэм, разливаясь крошечным озерком. Вода его баснословна, а в день, когда созрели смоквы, это место может соперничать с земным раем.

Святой Ари любил эти места, хотя чаще молился выше по склону холма, в яблоневой роще. Со временем город охватил и яблоневую рощу, и на том месте, где молился св. Ари, возникла ашкеназская синагога Св. Ари с замысловатым резным ковчегом. Теперешнее здание было построено уже после землетрясения, в середине XIX века, на месте старой синагоги XVI столетия. Но и новая синагога, подобно старой, называется храмом Святых Яблонь. Жаль, что самих яблонь не осталось, а то была бы еще одна священная роща в Земле обетованной.