Что такое Израиль

Некоторые задачи в сфере национальной политики хоть и выполнимы, но летальны: операция удалась, но больной умер. Это произошло в Андалусии, где пыл христиан привел в ближней перспективе к разрушению благодатного юга, его самой плодородной и цветущей провинции, а в дальней – к возникновению иностранного бетонного пояса вилл и отелей на побережье. Это произошло в Иерусалимском коридоре, где изгнание крестьян Нагорья погубило традиционную культуру и создало почву для противостояния сефардов и ашкеназов. Это произошло на Побережье, где ярость мамелюков уничтожила богатую и процветающую страну, чтобы избавиться от франков.

Палестинцы должны понять, что изгнание израильтян обернулось бы для Палестины катастрофой, сравнимой с гибелью Андалусии или Побережья. Осуществление мечтаний экстремистов привело бы к тем же результатам, что и победа Бейбарса, – к созданию полосы выжженной земли, к многовековому запустению, к потере Побережья в дальнейшем.

Можно сказать, что победа Бейбарса и уничтожение королевства франков заложили фундамент для строительства Израиля: если бы Побережье Святой земли не было б опустошено, на нем не смог бы возникнуть миллионный Тель-Авив. Ведь подавляющее большинство евреев Израиля живет на Побережье, на территории Второго королевства крестоносцев. Победа арабских экстремистов – я уж не говорю о том, что она маловероятна в обозримом будущем, – привела бы к тотальной гибели Палестины, и невозможно даже предсказать, кто населил бы в будущем ее опустошенные земли. И потому, хотя и безумно жаль Тантуру и Сабарин, хотя и здесь, как и в Иерусалимском коридоре, можно вернуть часть изгнанников, государство Побережья в пределах, установленных ООН 29 ноября 1947 года, является реальностью.

(Салман Абу-Ситта, палестинский исследователь, доказал, что подавляющее большинство беженцев происходит из мест, захваченных евреями вопреки решению ООН о разделе, и возвращение их практически не потревожит современных израильтян.)

Трагедия Побережья завершилась при втором преемнике султана Бейбарса, султане эль-Малике эль-Ашрафе. В 1291 году его мамелюки взяли Акку и вырезали многих уцелевших христиан – популярный прием демографического контроля, который хотел повторить много лет спустя победитель Наполеона Джаззар-паша, – его остановили англичане, пообещав обстрелять город с моря из пушек. Эль-Ашрафа никто не сдержал, и Акка была разрушена и впала в многовековое запустение.

Последний оплот крестоносцев, огромный замок Атлит (Шато де Пелерин) на мысу к югу от Хайфы, построенный уже в дни Второго королевства, в 1218 году, так и не был взят мамелюками. После многомесячной осады однажды мусульмане осмелились подойти к несокрушимым стенам Шато де Пелерин и обнаружили, что замок пуст: его последние защитники отплыли под покровом ночи на Кипр. К замку Атлит сейчас не пускают. Там тренируется легендарная шаетет, морские коммандос, суперэлитная часть. Он производит внушительное впечатление – символ так и не сдавшегося королевства франков, которое можно было уничтожить только со всей страной.

У грустной истории крестоносцев может быть два эпилога. Корабль, плывущий из Хайфы в Афины, обычно заходит в древнюю гавань Родоса, и там путник обнаружит, к своему изумлению, город, бесконечно напоминающий Иерусалим и Акку – столицу королевства крестоносцев.

После эвакуации со Святой земли орден иоаннитов – главный орден Акки – оказался на Кипре. Идея возврата в Европу обанкротилась сразу. Процессы против храмовников показали, что европейские владыки не могли примириться с появлением богатого и воинственного ордена в своих пределах. Поэтому через четырнадцать лет после падения Акки изгнанные палестинцы ордена Святого Иоанна все еще искали новую родину, новое пристанище. В 1306 году они приобрели Родос и создали на нем Третье королевство крестоносцев. Ландшафт острова похож на палестинский, гавань заведомо превосходит порт Акки. Только через двести с лишним лет, в 1522 году, Сулейману Великолепному удалось взять Родос и водрузить полумесяц на последнем оплоте франков в Восточном Средиземноморье.

Я люблю гулять по улицам Родоса, с их latin touch, знакомыми очертаниями домов, знакомыми именами, всем тем, что отличает его от прочих греческих островов. И хотя крестоносцы уплыли и отсюда, чтобы сгинуть в кровавых сражениях, оставив по себе след в пыльных архивах, память о них зацепилась за горы и заливы острова знаком тому, что даже самые, казалось бы, недавние этнические образования иногда оказываются необыкновенно прочными. Мир был бы лучше, если б победители умели уживаться с вчерашними правителями, если б хуту не охотились на тутси в Руанде, если б англо-индусам вроде Киплинга удалось найти место в независимой Индии, если б крестоносцы остались на Святой земле, турки – в Болгарии, а татары – в Крыму, как буры удержались в Южной Африке.