Что смешного

Первая мысль, которая пришла ей в голову,– Джон попал в тюрьму, но эта всегда было ее первой мыслью при случае; вторая мысль – к черту первую мысль! Если они арестовали Джона, зачем ему приходить сюда? И если сюда заявилась полиция, почему тогда не делать свою работу в открытую, почему не пройти через всю очередь и сказать прямо то, что нужно сказать?

Ну, в любом случае, она скоро узнает. Еще пару тысяч «пиков» и вот он уже стоит перед ней, протягивает свои лампочки на четыреста ватт и десятидолларовую купюру, потом он улыбнулся и сказал:

– Знаете, вам действительно пора уже купить автоответчик.

«Наверное, он от Энди»,– подумала она, но сама прекрасно знала, что это не так. – О, вы наверное тот, с кем Джон встречался пару раз,– вслух выдала она.

– Естественно,– ответил он.

Пик. Она взяла купюру, дала сдачу, а Толстяк в это время упаковал лампочки в пакет, а Джонни Эппик Агент по Найму добавил:

– Значит теперь ты будешь моим автоответчиком. Передай Джону, чтобы он мне позвонил. И скажи, что начало положено.

«Надеюсь, Джон не собирается обманывать этого типа»,– подумала она. «Стоит еще раз ему напомнить, на всякий случай, чтобы он был осторожен.»

– Я передам,– ответила она. – Наслаждайтесь новым светом.

– Это лучше, чем блуждать во тьме,– ответил он, в последний раз ухмыльнулся и унес лампочки в темноту ночи.

42

К утру пятницы раздраженность Дортмундера немного остыла, но до конца не пропала. Когда вчера вечером Мэй пришла домой и сказала, что Эппик вот так при всех в магазине прицепился к ней и еще и отдавал команды, Дортмундер был дико возмущен.

– Он с тобой разговаривал? В магазине? Он вообще не должен к тебе подходить!

Мэй это все расстраивало не меньше, однако ей пришлось переживать эти мысли в одиночестве чуть подольше.

– Джон, он не сделал ничего плохого,– сказала она. – Он просто передал тебе сообщение и купил пару лампочек.

– Лампочек? Слушай, если бы он хотел поговорить со мной, он бы позвонил Энди, как сделал в прошлый раз.

– Ну да, вместо этого он поговорил со мной,– ответила она,– я тоже подумала, что это как-то странно, тем не менее, ничего плохого в этом не было.

– Знаешь, что это значит?– спросил он. – А я тебе скажу, что это значит. Дело ведь совсем не в лампочках, или в том, чтобы я перезвонил, а совсем в другом. Своим появлением он хотел сказать: «Я знаю, как до тебя добраться. Я не только знаю, где ты, я знаю, где работает твоя подружка, я всегда держу тебя в узде, потому что мне так хочется». Вот что он хотел этим сказать.

– Я думаю, что мы и так это все знаем. – Ты собираешься ему звонить?

– Когда-нибудь позвоню. Сейчас я слишком разозлен.

– Тогда возвращайся в гостиную, а я займусь ужином,– сказала она, указывая на пакет с продуктами на столе.

Он был голоден.

– Ладно.

– Выпей пока пива в качестве аперитива.

– Точно,– согласился он, достал из холодильника банку пива и ушел с ней в гостиную. Там он уселся на диван, нахмурился, уставившись в выключенный телевизор, и стал прокручивать в голове возможные варианты разговора с Джонни Эппиком, в которых он был намного жестче и высказал на порядок больше, чем могло бы быть в реальной жизни. Так он и сидел, пока Мэй не позвала его ужинать – на ужин был очень вкусный мясной рулет; и как она только умудрилась так быстро его приготовить из всех этих продуктов, которые она принесла из «Сэйфуэй» после поздней смены? После ужина он стал значительно расслабленнее, потому как в конце трапезы он сказал:

– Я позвоню ему завтра. Точно не сегодня.

– Только не кричи на него,– попросила она.

Он какое-то время колебался, но потом сдался.

– Ладно.

На следующее утро, когда Мэй уже ушла в «Сэйфуэй», он набрал номер Эппика, но ответил ему автоответчик.

– Вот так значит лучше?– спросил он. – Так мы ближе общаемся? В итоге мне приходится разговаривать с техникой. И повесил трубку.

Эппик перезвонил после двух в тот же день.

– Я скажу тебе, куда прийти,– сказал он. – Встречаемся на Юнион-сквер через полчаса. Я буду сидеть на скамейке, где не будет дилеров.

– Дилеры не будут сидеть там, где есть ты.

– Ты думаешь, я настолько очевиден?– спросил Эппик, но по голосу было слышно, что ему эта мысль льстила.

– Увидимся через полчаса,– ответил Дортмундер и уже в обозначенное время уже шел по парку, сражаясь с холодным мартовским ветром. Эппик же расслабленно сидел на скамейке, как самый обычный горожанин, а их в это время было совсем немного, потому что погода еще не позволяла просто посидеть, расслабившись на скамейке. Как бы там не было, Дортмундер присоединился к нему и Эппик сказал:

– Внучка добралась до поставленной цели как чемпион.

– Тебе не стоит разговаривать с Мэй,– ответил Дортмундер. – Это ее очень расстраивает.

– Мне очень жаль это слышать,– сказал Эппик, хотя никакого сожаления не было и в помине. – Она не выглядела расстроенной. Может нам тогда использовать почтовых голубей, в смысле нам с тобой.

Они уже слишком далеко ушли от той модели беседы, которую себе представлял Дортмундер, поэтому он просто сказал:

– Расскажи мне про чемпиона.