Что с нами происходит?: Записки современников

Белорусская Витебщина, на которую покушаются затопители, самая пострадавшая, обезлюдевшая в годы войны, от Чернобыля меньше остальных областей потерпела. Это наш печальный резерв; сюда могли бы переселяться люди из пострадавших районов. Но затопители тут как тут — со своим давним, пронафталиненным прожектом! И снова те же (хорошо знакомые и Залыгину с Распутиным) окрики: не лезьте не в свое дело, не ваша это компетенция!

Почва и судьба

В. Лищенко, А. Стреляный Месяц в деревне (Американская ферма и советский колхоз: ученый и писатель обмениваются впечатлениями)

Анатолий Стреляный. Вы провели месяц в США, я — в своей Старой Рябине. Обменяемся впечатлениями?

Виктор Лищенко. Чаще всего мне в Америке приходилось слышать два вопроса. Первый: действительно ли мы собираемся перестать покупать американское зерно? И второй: действительно ли мы хотим покончить с пьянством?

А. С. О том же меня спрашивали и в Старой Рябине. И удивлялись, когда я говорил, что сам затем и приехал, чтобы в родном селе получить ответы на эти вопросы. Так мы там друг друга и спрашивали: сосед Иван, тракторист — меня, а я — его.

Несколько лет назад я писал, что нашу Рябину заставляют занимать бесценный чернозем кабачками, хотя всем известно, что урожай их некуда девать. Великолепные кабачки шли по копейке за килограмм в соседний колхоз свиньям. Описывая эти дела, я рассуждал о том, сколько пшеницы мог бы получать с этой земли колхоз, если бы его оставили в покое.

Сообщаю вам: история с кабачками повторилась и в нынешнем году. Как ни в чем не бывало! Решения XXVII съезда писаны не для нашего колхоза — говорили мне в Старой Рябине. Не для нашего района — говорили в Великой Писаревке, райцентре. Не для нашей области — в Сумах. Не для нашей республики — в Киеве. Именно после съезда партии там, в Киеве, невозмутимо расписывали, сколько чего должна посеять каждая область. Пары делили, как гвозди. Мало, видите ли, на Украине земли, чтобы позволить колхозам иметь паров столько, сколько нужно. А под кабачки, которые пойдут свиньям по копейке за килограмм, земли не жалко. «Эх вы, хозяева!» — говорит моя мать.

Так что, судя по тому, что делается сейчас в Рябине, нужда в покупном зерне отпадет не скоро. Без вас тут, правда, как-то показывали по телевидению селекторный зал союзного Агропрома…

В. Л. Селекторный зал? Там есть такой?

A. С. Есть, показывали. Глядите, мол, какое конкретное руководство сельским хозяйством осуществляет Агропром, скоро все будет хорошо. Не хотят понимать самых азов. Такое конкретное руководство, для которого требуется селекторная связь, должно осуществляться на уровне колхоза, не выше. Селектор в райцентре — и то это уже признак пустого администрирования. Народ не случайно смеется над этим чудом, называя его радионяней. А тут радионяня не на областном, не на республиканском даже уровне — на союзном! И гордятся, радуют зрителя…

B. Л. Я часто завтракал в одном придорожном кафе близ Кун Рэпидса, штат Айова. Это что-то вроде клуба. По утрам там собираются фермеры, едят свою яичницу, обсуждают новости. Слушая вас, я вспоминал, как ругаются они. Тоже всем недовольны. Кроют правительство, Рейгана, западных европейцев…

A. С. Нас?..

B. Л. Нас — меньше всех. Мы ведь покупатели, а западные европейцы — конкуренты.

A. С. Что, они уже конкурируют с фермерской Америкой? За ними поистине не успеваешь следить.

B. Л. Еще несколько лет назад мало кто был готов в это поверить, но факт есть факт: маленькая старушка Европа на сегодняшний день — крупнейшая житница планеты. Она научилась получать огромные и устойчивые урожаи. Зерновое хозяйство там построено на уровне самой передовой американской технологии и… на гигантских государственных субсидиях. «Общий рынок» перещеголял американцев по части финансовой помощи земледельцу — и его зерно стало дешевле американского. А тут подоспели и Аргентина с Бразилией — у них тоже зерно дешевле. Покупателю же американскому, пищевым компаниям не важно, чьи продукты покупать, отечественные или заморские, лишь бы дешевле. И вот Америка на наших глазах становится крупнейшим покупателем продовольствия. Неожиданно и почти мгновенно. Покупает все больше, продает все меньше. Свое лежит непроданное, а чужое покупается. Потому что чужое — дешевле.