Что с нами происходит?: Записки современников

Особенно интересно, крупно показан в спектакле Сатин (артист В. Гатаев). «Человек выше сытости» — в том, как Сатин — Гатаев произносит это, весь опыт XX века, вся его боль и скорбь. Впервые прозвучав на мхатовской сцене в начале нашего столетия, эта реплика сегодня, на склоне века, звучит стократ трагичнее. Обнаружилась нараставшая трудность убедить в этом людей — рвущихся к «сытости» с еще большим, может быть, небывалым остервенением. Горьковский текст, идеи пьесы, ее характеры осмыслены на уровне социально-философском. Это не формальная реставрация постановки МХТ 1902 года, а пример творческого развития традиции — режиссер возобновления Т. Доронина верна общему духу истолкования пьесы, верна Станиславскому в самом существенном: «Расширять сценическую картину до картины эпохи».

…Особая тема — издание произведений Станиславского. На мой взгляд, этому делу по-прежнему не уделяется должного внимания, многие годы не движется с места вопрос о новом, расширенном издании собрания сочинений Станиславского (первое завершилось в 1961 году). Назрела острая потребность в библиографическом пособии. В 1946 году вышел из печати обстоятельный библиографический указатель А. Аганбекяна «К. С. Станиславский». Но тираж его — всего тысяча экземпляров, и прошло с той поры уже более сорока лет. Хорошо, что у издательства ВТО нашлись силы для библиографического указателя по В. Э. Мейерхольду (1974). Крайне необходимо продолжить работу А. Аганбекяна — издать новый указатель литературы о К. С. Станиславском.

Неутомимым пропагандистом творчества Станиславского был В. Н. Прокофьев, увы, ныне покойный. Последний его труд — подготовленный к печати двухтомник «Из записных книжек Станиславского» — вышел из печати в 1986 году, уже после смерти его составителя и редактора. Более тридцати лет Прокофьев возглавлял научно-исследовательскую комиссию по изучению наследия Станиславского и Немировича-Данченко при МХАТе. Под его руководством и при его участии публиковались хорошо известные теперь труды основателей Художественного театра. Сегодня на наших полках стоят восемь томов сочинений Станиславского, несколько томов — Немировича-Данченко и десятки других книг, подготовленных усилиями комиссии. Целая театральная Библиотека!

Но можно ли забывать, что очень многие издания приходилось буквально пробивать, в муках преодолевая ожесточенное сопротивление противников.

Со смертью Прокофьева прервалась традиция углубленного, заинтересованного изучения наследства Станиславского. К сожалению, у исследователя не оказалось учеников, почти не нашлось и достойных преемников. Бесцветно, во многом формально был отмечен недавний юбилей — 125-летие со дня рождения артиста. Наследие Станиславского продолжает недооцениваться, его с течением времени все чаще пытаются третировать. Мне запомнилось, как в годы моей учебы в Ленинградском театральном институте один из преподавателей внушал студентам, будто система Станиславского — это система «превращения пня в актера». Увы, этот, с позволения сказать, «учитель», получивший теперь профессорское звание и кафедру, по сей день продолжает читать лекции в институте, воспитывает последователей. Усилиями подобных «профессоров» формируется групповой нигилизм, претендующий на роль общественного мнения. Характерен пример: на юбилейном заседании, посвященном Станиславскому (в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии — ЛГИТМИК), критик А. Смелянский признался, что в настоящий момент «нет в Москве человека, который бы хотел и мог написать статью о системе Станиславского» (10 февраля 1988 г.). На этот весьма прискорбный факт аудитория ответила веселым смехом. В зале находились «весельчаки» — ученые научно-исследовательского отдела ЛГИТМИКа…

Похоже, что продолжать изучение наследства Станиславского в самом деле некому. Впрочем, за дело готов взяться сам Смелянский. Но его исходные позиции вызывают, мягко говоря, недоумение. Разве можно согласиться с его утверждением (в юбилейном докладе), будто система Станиславского, признанная во всем мире, «предстает сейчас в наследии как очень противоречивая, не сведенная до конца, отчасти неподготовленная и необработанная… груда материалов»?! Смелянский изобразил путь корифея таким, будто всю жизнь он лишь «искал», «пытался создать систему», тыкался в «тупики художественных исканий» и так и не обрел законченных результатов (см. также его статью «…Навеки, однажды и навсегда»//Советская культура. 1988. 16 января).