Что может быть лучше? (сборник)

Читатель «Философии в будуаре» может быть ошарашен, возмущён или восхищён десадовской способностью «извратить» все святые понятия, тщательно возведённые человеческим обществом. Всё, на что мораль ставит запрет, де Сад пропагандирует как самую предпочтительную форму поведения: ложь, предательство, причинение боли и страданий, совращение малолетних, ненависть к родителям, кровосмешение и гомосексуализм, разврат любого рода и убийство.

Будучи одержим анальным сексом, де Сад не гадает на ромашке ануса: любит – не любит, а твёрдо заключает, что самое предпочтительное общение с людьми «делается через жопу». Если бы его кто-то назвал «говном», то это было бы для де Сада не оскорблением, а комплиментом, ибо фекалии были объектом его восторженного влечения.

Но вдруг на фоне такого либерализма-либертанизма у него появляются своеобразные запреты:

Не позволяйте спускать вам в жопу нескольким мужчинам подряд: хотя в горячем воображении смешение сперм видится желанным, для здоровья оно вредно, а часто и опасно: избавляйтесь от каждого впрыскивания, прежде чем позволять новому попасть в вас (с. 78).

Никаких медицинских, этических или иных аргументов в пользу этого запрета де Сад не приводит. Можно предположить, что он опасался возникновения «гремучей смеси», которая могла произвести эффект разорвавшейся газовой бомбы.

Занимаясь активным и многократным анальным сексом, герои «Философии в будуаре» ни словом не упоминают о неизбежно (при такой активности) являющихся наружу фекалиях. Хотя в одном месте герой романа Дольмансе указывает, что наиболее приятно вводить член в наполненную ими прямую кишку. (Чтобы символически обойти этот запрет, де Сад не догадался взять одним из персонажей негра: ведь когда негр ебёт в жопу белую, то создаётся впечатление, что коричнево-чёрный член – это кусок дерьма вылезающе-влезающий.)

Даже тогда, когда один из героев романа пьёт из ануса другого впрыснутую туда сперму, никак не упоминается, с чем эта сперма неизбежно должна была смешаться и каким запахом она обладала, выходя из такого места. Обоняние у героев отсутствует полностью и даже когда происходит необходимость его использования, оно трансформируется во вкусовые ощущения: «Она пердит —…о какая вкуснота» (с. 176). Кстати, как мило смотрится слово «пердит» рядом со словом «философия».

С помощью таких вот утаек де Сад вписывается в общечеловеческую аксиому: обоняние является наиболее сокровенным чувством, оскорбить которое – самая надёжная форма для вызывания стыда или отвращения. При своём отчаянном желании унизить нравственность и преступить моральные нормы де Сад нигде в «Философии в будуаре» не упоминает запахи гениталий и экскрементов, будто описываемые оргии происходят в безвоздушном пространстве. Однако именно запах, и даже не вид фекалий, является самым сильным препятствием для интимного общения с ними, что напоминает о главенствующем месте обоняния в структуре социальных запретов. Обоняние стоит на страже приемлемости потребления – мы едим баклажанную икру и шоколад – эти продукты питания могли бы по виду сойти за экскременты. Но всякий отпрянул бы от своего любимого блюда, если бы оно запахло дерьмом.

В японской литературе, где свои, национальные, герои занимаются поеданием экскрементов, имеются описания приёмов отбивания их запахов: один хитрец вставлял в нос сильнопахнущие травы, а другие умельцы кормили женщину, выдававшую продукт на-гора, набором трав и снадобий, уничтожавших его отвратительный запах[51].

Можно предложить самый эффективный метод диеты для жаждущих: похудеть, заимствованный у мистически одержимой Антуанетты Бувиньон де ла Порт, которая с целью умерщвления плоти примешивала к своей пище фекальные массы[52]. Эх, не знала она спасительной русской поговорки: «Не манер говном щи белить, на то сметана есть».

Ну да ейный Бог с ней.

Другим умолчанием в «Философии в будуаре«, намекающим на существование какого-то запрета, является эпизод, когда двое мужчин удаляются из будуара, чтобы совершить нечто таинственное: «Нет, есть вещи, которые обязательно нужно скрывать» (с. 177).

А когда одна из участниц оргии предлагает им подсобить, они отвечают: «Нет-нет, это дело чести, и оно должно происходить только между мужчинами» (с. 177).

Чем бы это могло быть, если не забывать, что до сего заявления все анально-оральные комбинации были уже в тексте опробованы. Быть может, де Сад, пользуясь приёмами детективного жанра, решил держать читателя в напряжённом подозрении о состоявшейся копрофагии?