Что я видел. Эссе и памфлеты

Впрочем, как бы ни была принята его книга, он принимает здесь на себя обязательство не защищать ее ни всю целиком, ни частично. Если драма его плоха, к чему ее поддерживать? Если она хороша, зачем ее защищать? Время не оставит от книги камня на камне или воздаст ей должное. Минутный успех – дело только издателя. Если же публикация этого очерка пробудит гнев критики, автор не будет вмешиваться. Что бы он ей ответил? Он не из тех, кто говорит, по выражению кастильского поэта⁴⁰, «устами своей раны»,

Por la boca de su herida.

И последнее слово. Можно заметить, что в этом слегка затянувшемся странствии, во время которого оказалось затронуто столько различных вопросов, автор, как правило, воздерживался от того, чтобы подкреплять свое личное мнение текстами, цитатами, ссылками на авторитеты. Однако это не потому, что их ему недоставало. «Если поэт устанавливает вещи, невозможные с точки зрения правил его искусства, он, вне всякого сомнения, совершает ошибку; но она перестает быть ошибкой, если таким путем он приходит к цели, которую он себе поставил; так как он нашел то, что искал». «Они принимают за галиматью все то, что слабость их познаний не позволяет им понять. Они находят смешными особенно те изумительные места, где поэт, чтобы лучше приблизиться к разуму, выходит, если можно так выразиться, за его пределы. Действительно, это предписание, данное в качестве правила иногда вовсе не соблюдать правил, есть тайна искусства, которую нелегко заставить услышать людей, лишенных всякого вкуса… и которых некая странность ума делает нечувствительными к тому, что обычно поражает людей». Кто сказал первое? Аристотель. Кто сказал второе? Буало. Уже один этот пример показывает, что автор этой драмы мог бы как другие облечься в броню знаменитых имен и укрыться за авторитетами. Но он пожелал оставить такой способ аргументации тем, кто считает этот способ непобедимым, годным для всех случаев и наилучшим. Что до него, то он предпочитает доводы авторитетам; он всегда больше любил оружие, чем гербы.

Октябрь 1827 г.

Шекспир. Его творчество Кульминационные пункты

I

Особенность каждого гения первой величины в том, что он создает образец человека. Все они приносят в дар человечеству его портрет: одни смеясь, другие плача, третьи размышляя. Эти последние – самые великие. Плавт смеется и дает человеку Амфитриона, Рабле смеется и дает Гаргантюа, Сервантес смеется и дает Дон Кихота, Бомарше смеется и дает Фигаро, Мольер плачет и дает Альцеста, Шекспир размышляет и дает Гамлета, Эсхил думает и дает Прометея. Остальные – велики; Эсхил и Шекспир безграничны.

Эти портреты человечества, оставленные ему как прощание этими прохожими, поэтами, редко приукрашены, всегда точны и обладают глубоким сходством. Порок, или безумие, или добродетель извлекаются из души и отражаются на лице. Застывшая слеза становится жемчужиной; окаменевшая улыбка, в конце концов, кажется угрозой; морщины – это борозды мудрости; порой нахмуренные брови выражают трагедию. Эта серия образцов человека – постоянный урок поколениям; каждый век добавляет к ним несколько фигур; иногда они сделаны при полном свете и в виде круглой скульптуры, как Масетта, Селимена, Тартюф, Тюркаре и Племянник Рамо, иногда это простые профили, как Жиль Блаз, Манон Леско, Кларисса Хэрлоу и Кандид.

Бог создает интуитивно; человек – по вдохновению, дополненному наблюдением. Это второе сотворение мира, не что иное, как божественное деяние, совершенное человеком, это то, что называют гением.

Когда поэт становится на место судьбы, вымышленные человек и события предстают такими странными, похожими на себя и совершенными, что некоторые религиозные секты испытывают ужас, как будто это присвоение прав Провидения, и называют поэта «лжецом»; совесть человека, пойманная с поличным и помещенная в среду, с которой она борется, которой управляет или которую переделывает, – это драма. В этом есть что-то высокое. Это управление человеческой душой кажется равным Божественному. Тайна такого равенства объясняется, когда размышляют о том, что Бог находится внутри человека. Это равенство есть тождество. Что такое наша совесть? Бог. И он советует нам совершить хороший поступок. Что такое наш ум? Бог. И он вдохновляет на создание шедевра.