Что, если мы поверим

– Скотт! – В полутьме прихожей я нашла его руку. – Пожалуйста, позволь мне объясниться.

– Хоуп, оставь меня.

– Скотт, пожалуйста, я…

– Сказал же, отстань на хрен, – прошипел он, это прозвучало намного хуже, чем если бы он повысил голос. Передо мной снова был Скотт, каким я его увидела четыре месяца назад. Тот, которого звали Уиллом и который запретил к нему приближаться.

– Прости, пожалуйста, я собиралась тебе обо всем рассказать, я правда хотела, я… – произнося это, я ставила на кон всю мою жизнь, но чувствовала, что напрасно. Проигнорировав мои слова, Скотт пошел в нашу комнату и достал свою сумку. Он стал беспорядочно заталкивать в нее вещи. – Что ты делаешь? – жалобно проговорила я, хотя и так все было очевидно. – Скотт… Пожалуйста, выслушай меня. Ты не можешь уехать и…

– Не могу? – Он внутренне подобрался и выпрямился. Глаза цвета шторма, уничтожающий взгляд. – Назови мне подходящую причину, почему бы я не мог уехать.

– Потому что я люблю тебя, – вырвалось у меня, о чем я пожалела в ту же секунду. Не потому, что это неправда. А потому что я еще не говорила ему этих слов. И сейчас они прозвучали фальшиво.

Кажется, Скотту тоже так показалось, потому что он только шумно выдохнул и продолжил собираться.

Я уже не помню, что я еще говорила, пытаясь преградить ему дорогу. Он надел ботинки и взял пальто. На улице почти стемнело и снова пошел снег. Я выбежала вслед за Скоттом в одних домашних тапках, и носки на мне тут же промокли.

Скотт шагал по снегу, доставая из кармана ключи от машины. Свет фар ударил по нам.

– Скотт, прошу тебя. – По моим щекам тек не растаявший снег. Это было мое раскаяние, мое отчаяние и злость. Злость на саму себя. Потому что надо было отдавать себе отчет, куда все движется. Что именно это и случится. Что рано или поздно он узнает о «Притворяясь».

Он швырнул свою сумку на заднее сиденье и еще раз оглянулся:

– Скажи мне только одну вещь. – Снежинки запутывались в его темных волосах. – Мне надо звонить Селесте или уже поздно?

– Что значит поздно? – спросила я.

Скотт засмеялся.

– Господи, да перестань. Умоляю! Я все тебе рассказывал. Все. Я спал рядом с тобой, при тебе я испытал долбаную паническую атаку. Просто скажи, на кого ты работаешь. На People? На USA Today? Или на какую-нибудь местную бульварную газетенку?

– Скотт! – вырвалось у меня. Неужели он правда думает?.. Да, вообще-то, я дала ему вполне весомый повод усомниться во всем, что было между нами, но почему он сразу подумал о наихудшем сценарии?

– Ну хватит. Господи, как же все это смехотворно. У меня в голове не укладывается, Хоуп! Я думал, что неплохо знаю людей, но Тони, пожалуй, был прав, когда сказал, что наиболее опасны те, кто проникает в чью-то жизнь помимо его воли.

Я потеряла дар речи. Своими словами он будто хлестал меня по щекам, отчего я едва держалась на ногах. И тут я взорвалась.

– Не может быть, что ты, блин, действительно так думаешь! – заорала я, и мне было плевать. – Я не из журнала, я одна из тех, кого тронула твоя музыка. Я, черт возьми, твоя фанатка, и что в этом плохого? Твое творчество стало возможным благодаря нам, фанатам, Скотт! Потому что люди вроде меня каждую твою песню знают наизусть. И да, я написала этот фанфик. Потому что ты стал первым долбаным селебрити, в которого я влюбилась. В твоих песнях для меня так много отозвалось, что я не могла не писать. Потому что, блин, я так общаюсь с миром, и ты знаешь, я не жалею. Ни о чем. Я достаточно уже стыдилась того, что сочиняю фанфики, но больше я стыдиться не буду.

Скотт невозмутимо стоял передо мной. Черты его лица были расплывшимися от подступивших в очередной раз слез.

– Я сожалею лишь о том, что я не рассказала тебе раньше. Но скажи на милость… каким образом я могла бы это сделать? – Я горько рассмеялась. – Вначале ты видел во мне не более чем девочку-поклонницу, и я чувствовала себя жалкой. Я правда не хотела близко знакомиться, надоедать, но не получилось. Когда между нами внезапно что-то возникло, я ощутила ужас. Как будто я орудую у тебя за спиной. Но мне было стыдно. Я боялась, что ты меня обвинишь. Я хотела все рассказать, но представляешь, как это непросто, когда медленно, но верно осознаешь, что чувства, которые ты испытываешь, а не выдуманные, самые что ни на есть настоящие?

Я вытерла щеки и смахнула глупые слезы. Скотт по-прежнему стоял передо мной. Нас друг от друга отделяла лишь распахнутая дверь машины. Дверь и правда, которая все уничтожила.

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Теперь будь что будет. Теперь я тоже могла рассказать ему все, после чего он может порвать со мной и уехать.