Чистка

Евдокимов. Я в этом особенно убежден. Я думаю, что за это дело экс-руководитель НКВД должен отвечать по всем строгостям закона, как привыкли мы, работая в ЧК, отвечать за все то, что нам было поручено. Надо привлечь Ягоду к ответственности. И надо крепко подумать о возможности его пребывания в составе ЦК. Снять с него звание генерального комиссара Государственной безопасности, хотя бы в отставке. Он его не оправдал.»

Далее выступал нарком иностранных дел Литвинов, который рассказал истории, что НКВД запугивало дипломатов не существующей угрозой для жизни. Он быстро закончил и передал слово Льву Миронову, начальнику контрразведки  ГУГБ  с ноября 1936 г., до этого он руководил оперативной работой органов. Тоже опасный заговорщик. Он говорил, что виноваты в провалах Молчанов и Ягода, про попытки сокрыть следы убийц Кирова. После него говорил прокурор СССР Андрей Вышинский, верный сторонник Сталина. Он показал себя, как сторонник объективного рассмотрения дел, сбора разных доказательств и покритиковал Ягоду, хотя и не по политической части. Он сказал, что много работников прокуратуры арестовано за троцкизм: «За последнее время благодаря материалам, которые мы получили от НКВД, мы увидели, что в рядах прокуратуры имеются троцкисты, предатели, и в значительном количестве. Таковы, например, бывший генеральный прокурор Украины, бывший наркомюст Михайлин, его помощник Бенедиктов, бывший киевский прокурор Старовойтов, бывший прокурор Днепропетровской области Ахматов, зам. прокурора АЗК Петренко и другие. Это все троцкистская агентура, сидевшая в нашем аппарате. И естественно, с такими людьми не было никакой возможности правильно осуществлять надзор, правильно бороться за социалистическую законность.»

Затем выступал секретарь Президиума ЦИК Иван Акулов, тоже правый. Ранее в 1931-32 гг. он был первым заместителем председателя ОГПУ. В своем выступлении он критиковал провал работы НКВД и особенно жестко прошелся по их отрыву от партии: «Т. Ягода совершенно не интересовался партийной и политической жизнью, которой жил аппарат Центрального Управления. За год, который мне пришлось проработать в органах НКВД, выяснилось, что партийная работа, политическая работа, которая проводилась в органах НКВД, Ягоду почти совершенно не интересовала. Я ни в одном учреждении, ни у одного руководящего работника не встречал такой ведомственности и исключительности, какая была присуща Ягоде. Ягода воспитывал этот дух ведомственности, исключительности и корпоративности, и многие работники, занимавшие немалые места в аппарате, следили за ним.» Он признал, кто на самом деле выдвигал Молчанова: сам Акулов, Ягода, Балицкий и Менжинский.

Чекистскую тему завершал Николай Ежов, это его вторая речь в отличие от первой была уже направлена против Генриха Ягоды. Сначала он поддержал критику со стороны Реденса, рассказывал о проблемах дела Кирова, заявив, что это дело было раскрыто именно по настойчивости Сталина. Это была правда. Он все больше склонялся к обвинительному тону в отношении своего предшественника, указав, что Ягода ответственен за нахождение польского шпиона Сосновского на важных должностях. Он обратился к Ягоде: «Ежов. Я назову вам многих, от которых вы, конечно, открещивались, а на самом деле эти люди ваши. У вас даже существовал такой термин: «Это мои люди». А такие люди, как Сосновский, разве можно говорить: «Это мой человек, я его покровитель»

Ягода. Я его никогда не принимал.

Ежов. Позвольте вам рассказать историю Сосновского, это чрезвычайно колоритная фигура. Сосновский одно время работал в центральном аппарате на побегушках. Затем его направили в Белоруссию. Из Белоруссии снимают и направляют в Воронеж по тем соображениям, что он подозрителен по шпионажу и надо его послать во внутреннюю область. Только он туда приехал, начальнику ПП говорят: «Ты гляди за ним в оба». А когда началась драчка между Балицким, Ягодой и Аграновым, нелады, вдруг Сосновский появляется и назначается Ягодой, по просьбе Гая, заместителем начальника особого отдела ОГПУ….  Как же можно назначать Сосновского, этому человеку покровительствовать? Вы же сами говорили, что он нечист, даже с женами: что ни жена, то иностранка, что ни жена, то шпионка. Почему же этот самый заместитель начальника особого отдела ГПУ только в 1935 г. принимает русское подданство?..... Кто его поддерживал персонально? Ягода. Ягода считал его крупным большим специалистом, а разве нельзя было найти другого, более подходящего человека? При одной мысли, если бы вы, политический руководитель, по-настоящему, по-большевистски подошли бы к этому человеку, то было бы ясно. Уже одна та мысль, что сидит беспартийный человек, которого подозревают в шпионаже, и вы не могли убрать его, не могли найти для такого участка работы инженера-коммуниста!»