Чистка

Вредитель Гамарник намеренно запустил политработу, не вел борьбу с разложением, прикрывая ужас, творившийся в армии. Затем выступил главный редактор газеты «Правда», сталинист Лев Мехлис, бывший личный секретарь Сталина. Он главным образом осуждал вездесущее подхалимство в органах власти, рассказал, что «Правда» печатала материалы о деятельности троцкистов. Он отметил, что в Азово-Черноморском крайкоме Щебодаев не предпринимал мер против троцкистов: «Тов. Шеболдаев выступил и говорил, что «Правда» в 1934 г. их критиковала. Да, мы печатали значительный материал относительно троцкистских вылазок в Ростове. Надо сказать, что краевой комитет партии и т. Шеболдаев не прислушались к голосу критики со страниц газет, послали Жалобу на нас в ЦК и не сделали необходимых выводов из тех сигналов, которые были даны нами. Пришлось ответить на эту жалобу, и мы ответили о том, что вылазки троцкистов имеют место не только в одной организации, не только имело место выступление троцкиста Владимирова на кафедре в ВКСХШ, но имеются вылазки троцкистов в Госуниверситетах. Там троцкист Крамаренко писал: партия выбрасывает троцкистов из своих рядов, и им ничего не остается, как встать на путь террора. Этот материал имел Ростовский комитет партии и Азово-Черноморский крайком.

В индустриальном институте студенты писали, что отмена хлебных карточек есть реставрация нэпа. В автодорожном институте при обсуждении вопроса о троцкистах сначала предоставили слово настоящему троцкисту, а потом выступил т. Жирнов с критикой троцкизма. В […] институте Шаповалов высказывался о том, что в партии нужна свобода группировок, а весь коллектив не разоблачил Шаповалова. В этом же институте стенгазета, посвященная памяти т. Кирова, дважды срывалась неизвестными лицами. Портрет т. Кирова был однажды издевательски запачкан. А т. Шеболдаев взял под защиту и Ленинский райком партии, и Ростовский горком, и Дволайцкого, заведующего культпропом, и секретаря крайкома Малинова, которые располагали всеми этими материалами, но вместо того, чтобы разоблачить троцкистов, занялись уговариванием Владимирова, чтобы он признал свои ошибки».

Щеболдаев никак не ответил на это, понимая, что оправдываться нечем. Ему повезло, что его прямо не обвинили в причастности к право-троцкизму, что было правдой. Затем выступал глава харьковского обкома и член ЦК КП(б) Украины Кудрявцев, заговорщик. Он рассказывал о провальном руководстве в киевском обкоме, сельском хозяйстве, нарушениях внутрипартийной демократии, жалобах на хамство и неуважение со стороны руководителей. Он прямо обвинял Постышева в этих ошибках. Подверглась критике супруга Постышева Татьяна Постловская, насаждавшая антисоветские кадры. Затем кратко выступили Рындин и Осинский, закончив это заседание.

Утром 5 марта пленум выслушал А. Андреева, лоялиста, секретаря ЦК, фактически исполнявшего обязанности Ежова в ЦК, зав. Промышленного отдела аппарата ЦК. Он говорил о вредительстве и особо отметил Азово-Черноморский край, где было очень много фактов измены, которые якобы «не видел» глава крайкома Шеболдаев. Андреев заявлял: «Спрашивается, может быть, это какая напасть в Азово-Черноморском крайкоме, может быть, крайкому было трудно разоблачить? Мог ли избежать крайком такого позорного положения? Да, мог, если бы он прислушивался к тем предупреждениям и сигналам, которые, во-первых, шли со стороны ЦК. Целый ряд постановлений ЦК было не только общих для всех партийных организаций, которые перечислял т. Сталин, но специально особых, конкретных для Азово-Черноморского края. Несколько постановлений было принято в связи с проверкой и обменом партдокументов специально по городской работе. Однако крайком ограничился только принятием этого дела к сведению, а отнюдь не к исполнению, и не учел, не использовал тех предупреждений, которые давал ему ЦК и что ему давали возможность раньше, значительно раньше выправить это положение и избежать этого позорного положения.

Во-вторых, у крайкома было немало сигналов несмотря на то, что там самокритика была очень ограниченная. Но даже при такой ограниченной самокритике у крайкома было достаточное количество сигналов, идущих изнутри партийной организации, и использование этих сигналов могло бы крайкомом обезопасить от такого позорного положения. Я должен сказать, товарищи, что, помимо известных постановлений ЦК, т. Сталин лично говорил с т. Шеболдаевым, что плохо дело обстоит в Таганроге, что там оказался Варданян троцкистом, и целый ряд других указаний. Однако все это пошло не впрок. Все это принималось к сведению, но отнюдь не к исполнению. Так ли на самом деле обстояло, что враги так уж тонко работали, что не за что было зацепиться? Так ли дело обстояло? Нет, не так, товарищи. Хотя они очень хитро, очень ловко вели свою работу, однако, у крайкома имелось довольно много случаев зацепиться и разоблачить работу троцкистов, разоблачить самих троцкистов.»