Число зверя

Что самое скверное, сюжет после эффектного появления героев на Барсуме («и все удивились») практически исчезает, в романе не происходит ничего. Только много разговоров и поучений, которые герои Хайнлайна раздают героям Берроуза. Они чем-то напоминают рецепты, которыми Боб пичкал случайных знакомых во время своего кругосветного путешествия – «почему бы вам не устроить такую же демократию, как у нас в Америке? Почему не организовать экономику/промышленность/образование, как у нас, – и у вас тоже все станет хорошо». Если полистать «Королевский вояж» Хайнлайна, в нем полно подобных ремарок. Литературные аборигены простодушно внимают этим мудростям и принимают героев с королевскими почестями. При этом Хайнлайн очень подробно и нудно описывает, кто во что был одет, кто как сидел и кто что сказал. Возможно, это имитация стиля Берроуза, но я, мягко говоря, не поклонник и не могу об этом судить. Из Барсума герои-попаданцы отправляются в другие миры, где тоже ничего не происходит – несколько эпизодических встреч с Белым кроликом, лилипутами, сэром Мордредом и ужин у Глинды в стране Оз. Там они обзаводятся встроенными туалетами, которые окончательно решают проблему регенерации воздуха в машине и становятся неисчерпаемым источником пищи. Затем они отправляются во вселенную Серого Ленсмена Дока Смита, и сюжет вновь впадает в летаргию – королевские почести, разговоры, поучения, «и все удивились». Потом появляется еще одна, описанная очень скудно, вселенная, где герои бросают якорь и вьют гнездо… и тут текст превращается в краткий конспект происходящих событий. Дэймон Найт в свое время очень хорошо описал эту особенность Грандмастера:

Хайнлайн похож на молодого японца,
Чьи лимерики читать крайне сложно.
На вопрос: «Почему?»
Буркнул он: «Потому,
Что я всегда стараюсь втиснуть в последнюю
строчку побольше слов,
насколько это только возможно».

На последних страницах романа сконцентрировано множество захватывающих событий, но они не описаны, они происходят либо в прошлом, либо за кадром. Завершается все ударным финалом в духе «Держитесь, кукловоды, свободные люди пришли за вами!». Как в «Кукловодах» или «Звездном десанте», решающая битва происходит за пределами романа.

Работе над романом постоянно что-то мешало – Хайнлайн вел активную социальную жизнь, он много разъезжал по стране и много выступал. Часть этих событий, по-видимому, отразилась в сюжете книги – так Хайнлайн принял почетную степень доктора гуманитарных наук от Восточного университета Мичигана, и этот диплом наверняка украсил ванную комнату Шельмы. А толпы поклонников, которые собирались вокруг Грандмастера и внимали каждому его слову, несомненно, послужили образцом для доверчивых обитателей Барсума.

Несмотря на все проволочки, к концу октября 1977 роман года был закончен.

«…Ее никто никогда не увидит»

Вирджиния Хайнлайн, прочитав рукопись, вынуждена была сказать мужу, что она никуда не годится. Это был очень драматичный момент, Хайнлайн никогда не забывал о своем обещании соскочить с крючка, как только он перестанет развлекать публику. Это правило он огласил еще в 30-х, когда работал с Кэмпбеллом. И теперь негативный отзыв Джинни мог повлечь за собой ни много ни мало жирный крест на писательской карьере Грандмастера. Хайнлайн знал, что годы летят, он только что похоронил мать и брата, да и буквально на днях в разговоре с Азимовым и Кларком он услышал: «Давайте, парни. Мы десятки лет были Большой тройкой, люди устали от этого. Вам не кажется, что пора дать место другим писателям? Думаю, что один из вас двоих – вы же постарше меня будете – должен отойти в сторону». Хайнлайн тогда сказал: «К черту (эвфемизм) других писателей!» Но на самом деле в глубине души он испытывал страх. Он очень боялся старческой деменции, тумана, в котором тонули его родители. Если его ум недостаточно ясен, чтобы продолжать занятия литературой, он должен приготовить себе запасной аэродром и золотой парашют. Хайнлайны занялись этим с будничным смирением, и, возможно, «Достаточно времени для любви, или Жизни Лазаруса Лонга» так и осталась бы последней книгой Хайнлайна, но вмешались непредвиденные обстоятельства. В начале 1978 года у Боба произошел очередной ишемический приступ, и его наполовину парализовало.