Число зверя

– Дора! – перебил ее Лазарус. – Попробуй только проболтаться, уши отрежу! Пожалуйста, можете сколько угодно приятельствовать и играть в игрушки, но не вздумай делиться с ней секретами. Иначе я тут же звоню в компанию «Металлические Мозги Минского» – пусть обмерят помещение, которое ты занимаешь, и начнут проектировать под него свой компьютер.

– Компьютер мужского пола? Не напугаешь, приятель: ты слишком хитер, чтобы такому довериться. Глупо.

– Вовсе я не хитер.

– Хитер и коварен. Но не беспокойся, приятель, – Дора Лонг умеет хранить тайны. Теперь я понимаю, что Ае тоже приходится это делать, – я просто об этом не думала. Но ты вел себя с моими сестрами по-свински.

– Я? Почему?

– Ты знал об этой вылазке – тебе не нужно было узнавать об этом у Аи. Ты все знал, ты сам там был. Но ты ничего не сказал своим родным двойняшкам…

– И это очень несправедливо, мама Морин…

– …Как будто мы не заслуживаем доверия, но тогда…

– …Выходит, что нам нельзя доверить корабль и…

– …И жизнь всех, кто у него на борту? Мы рады, что вы здесь…

– …Это само по себе хорошо, но, может быть, теперь…

– …Когда вы здесь, вы защитите нас от этого тирана. Мама Иштар не может, а мама Гамадриада[128] только смеется над нами, а мама Минерва…

– …Всегда на его стороне. Но вы…

– Девочки!

– Что, мама?

– Я много лет назад поклялась, что, когда мои дети вырастут, я не стану вмешиваться в их жизнь. Мне следовало чаще наказывать Вуди, когда он был маленьким, но сейчас он уже не маленький…

– Тогда почему он ведет себя как маленький?

– Лорелея Ли! Перебивать взрослых неприлично!

– Прости, мама!

– Ничего. Но судя по тому, что мне сказали, вы не только мои дочери, но и жены Теодора. Жены Лазаруса. А также жены своих сводных мужей. Разве не так?

– Так, мама. Только от него толку немного.

– Если вы хотите сказать, что от него в постели толку немного, то, возможно, все дело в том, как вы с ним обращаетесь. Я этого не находила, когда была его любовницей много лет назад – много столетий назад по этой странной шкале, которую я не понимаю. Вы слышали, что я теперь жена ваших сводных мужей – в том числе и Лазаруса, если он согласится. Но я во всяком случае сестра-жена вам обеим, если только вы не будете возражать. Так что лучше мне больше не считаться вашей матерью. А?

– Почему? Баба Тамми – мама Иштар и всем остальным…

– …А у нас в семье теперь три мамы, и все они…

– …Тоже наши сестры-жены: и Иш, и Гамадриада, и Минерва…

– …А теперь у нас есть еще мама Морин, и мы очень рады, что мы вам сестры-жены, но…

– …Но вы не можете перестать быть нам мамой, потому мы ждали вас много-много лет!

– А я им сестра, – отозвалась Дора, – так что вы и мне тоже мама.

– Теодор, пожалуй, я сейчас расплачусь. Ты знаешь мое правило: никогда не плакать при детях.

Я встал и выпрямился во весь свой костлявый рост:

– Мэм, я сочту за честь проводить вас в какое-нибудь тихое место, где вы сможете плакать у меня на груди, сколько будет угодно.

На меня накинулись сразу семеро – то есть семеро белковых существ и еще два компьютера. Их вопли сводились к тому, что нельзя уводить Морин с приема, устроенного в ее честь, и я услышал даже неприятные намеки на то, что кого-то следовало бы линчевать.

Ветер усилился до шести баллов, так что я решил принять изрядную дозу шампанского, чтобы уберечься от морской болезни. Через некоторое время я задремал; день был нелегкий, и у меня перед глазами все стоял тот большой грузовой транспорт, который чуть-чуть не оторвал Ае дверцу, прежде чем я успел закрыть ее и приказать ей прыгнуть. Тогда я и лягнул полицейского в живот. Обычно я полицейских не трогаю, это привлекает ненужное внимание.

А потом раздался пронзительный голос:

– Командор вызывает на мостик флагманского начальника штаба Картера.

Я подумал: поскорее бы этот идиот и сукин сын выполнил приказ, чтобы стало тихо. Но тут что-то холодное больно ткнуло меня в голый бок.

– Это вас, док. Я вам помогу. Расслабьтесь.

Черт возьми, я и был расслаблен до того как… Некоторые манипуляторы Доры не слишком деликатны – или, может быть, они привыкли иметь дело с грузом, а не с людьми? Я признаю, что я достаточно крупный для растущего мальчика.

В лифте я решил, что сейчас не меньше восьми баллов по шкале Бофорта, а может быть, и все девять. Тем не менее мы добрались до мостика. Прямо Голливуд – кругом экраны и циферблаты, и все медленно кружится. Ая прекрасно обходится обыкновенной приборной доской. Я слышал, как Шельма сказала:

– Боже мой, вы только на него посмотрите!

Дити начала говорить Лор что-то о том, что мы можем сдвинуть сиденья, а Лаз сказала:

– Ну-ка, выпей вот это.

– Я нчего больш не пю, – решительно сказал я. – И птом я уже пьяный – вон как у тебя все лицо расплывается.