Чинители

Честно говоря, мне человек в плаще тоже не понравился. Мы были одни, без взрослых, нас искал Рыбак, и мало ли какие ещё неприятности могли поджидать на Изнанке. А родители учили, что не каждый человек, кажущийся добрым, на самом деле таковой. Всегда нужно быть осторожным.

Незнакомец не стал нас догонять. Он стоял – высокий, худой, мокрый – и молча смотрел вслед.

– Идём. – Макс нырнул в арку. – Я знаю куда.

Мы вышли в типичный для центра двор-колодец, где ветхие, потускневшие от времени домики обступили нас со всех сторон. Все окна были темны, вокруг подъездов скопились лужи, с ржавых козырьков и из труб капала вода. Морось и туман скрывали от нас макушки домов. Казалось, небо опустилось слишком низко, под самые крыши.

Макс уверенно направился к одной из трёх арок напротив. Почему-то к самой грязной: вдоль стен стояли мешки с мусором, местами порванные или опрокинутые – из них вывалился мусор вроде банановой кожуры, пустых баночек из-под йогурта, разбитой посуды. Я обогнул мешки по большой дуге, чтобы ненароком не наступить.

– Скорее, скорее, – говорил Макс, ныряя в темноту арки.

Я и сам почему-то чувствовал, что надо торопиться.

Мы почти побежали: под арку, во двор, мимо тёмных окон и узкой подворотни, сразу к следующей арке, потом в ещё один такой же типичный двор и снова – в темноту, мимо мусора, бездонных луж, жёлто-серых стен. Нависающие дома как будто становились выше, сужая монетку неба над головой.

Свернули. Ещё раз свернули. Я запыхался. Показалось, что сзади мелькнула тень. Обернулся. Никого. В одном из двориков хлопнула закрывающаяся дверь. Я расслышал цокот каблуков. Кто-то гулко закашлял.

Остановились отдышаться. Макс вытащил карту и, хмурясь, повертел её.

– Заблудились?

– Куда-то мы всё равно выйдем рано или поздно, – сказал Макс. – Ещё несколько дворов. Нам направо.

Над головами, на третьем этаже одного из домов, шумно раскрылось окно, наружу выпорхнули края занавесок. Голос, звонкий, женский, вдруг произнёс:

Ветер душный и суровый с чёрных труб сметает гарь…

Распахнулось ещё одно окно, напротив, и оттуда раздался мужской голос, разнеся строки гулким эхом:

В Петербурге мы сойдёмся снова, словно солнце мы похоронили в нём…

И ещё из одного окна, третий голос:

Город пышный, город бедный, дух неволи, стройный вид…

Окна распахивались одно за другим, и из каждого вдруг донеслись голоса, бормочущие, кричащие, читающие стихи. Двор наполнился звуками, как стакан наполняется водой. Какие-то стихи я узнал, мы учили их в школе, какие-то не понимал совершенно. Макс и вовсе стоял с распахнутым ртом и крутил головой.

– Это тени поэтов, что когда-то жили в городе, – из ближайшей арки вышел тот самый человек в плаще и широкополой шляпе. Он остановился на расстоянии, не вынимая рук из карманов. – Соскучились по живым, вот и взволновались. Не бойтесь, послушайте немного, дайте им получить удовольствие. Но не слишком долго, а то вам понравится и вы будете читать стихи о Петербурге при каждом удобном случае.

– Вы кто такой? – повторил я. – Почему вы нас преследуете?

– О нет. И в мыслях не было кого бы то ни было преследовать. Дело в том, что я… везде. И тут, и там. Я Ситив, чинитель дождей в этом городе. Как известно, Петербург почти полностью состоит из дождей. Ещё из рек, света и стихов, конечно же. Но дождя здесь больше. И он был задолго до основания города. А я бегаю латаю дыры на небосводе, проделываю новые, контролирую осадки, в общем. И хотя погода меняется, дожди всё равно остаются. Никто не жалуется.

Из окон шептали:

Петербург, у меня ещё есть адреса, по которым найду мертвецов голоса

Поплыл городовой, зевающий тоскливо

Он тучами был, как делами, завален

Звенели стёкла, хлопали двери, гремели водосточные трубы. Вроде бы голосов было много, но они не мешали друг другу, и я мог различить каждый стих по отдельности.

Макс поволок меня с пятачка двора под очередную арку с распахнутыми воротами. Мы побежали дальше, глубже, сквозь блёклую желтизну.

Мне казалось, что голоса догоняют нас, звучат повсюду, из любого возможного пространства: из трещин, щелей, форточек, труб. Тени поэтов мелькали справа и слева. Они умоляли и вопрошали строчками своих стихов.

Послушайте, послушайте нас! Пока есть мы, есть город!

Волны толкутся. Мостки для ходьбы.

Нева прибывает.

Летит в туман моторов вереница

А воды – горькая полынь!

Ситив, чинитель дождей, возник перед нами, распахнув руки в стороны.

– Сейчас налево, друзья! – крикнул он. С кончиков пальцев брызнули капли воды.

Мы свернули, не останавливаясь. Максу было страшно, я видел, но он держался молодцом.