Чингиз-наме

Проблема, поднятая Ю. А. Зуевым, достаточно серьезна. Это видно хотя бы из того, что его гипотеза уже используется в практике исследовательской работы. С ее помощью, например, пытаются объяснить трехсоставный характер казахской народности, т. е. происхождение и существование трех казахских жузов, В. В. Востров и М. С. Муканов. Хотя они и прибегают к оговоркам о невозможности прямых параллелей между явлениями этнической истории до-и послемонгольского времени, как и Ю. А. Зуев, тем не менее они приняли ее на вооружение, также не будучи в состоянии найти аргументы в пользу реального существования триальнои организации или хотя бы ее пережитков. Поэтому в качестве основной причины деления казахского народа на три жуза они все-таки называют природно-экологический и хозяйственно-экономический факторы, действие которых было усилено причинами социальными и другими.

Поэтому позитивное или негативное, но правильное решение вопроса относительно гипотезы будет полезным для уяснения сути общественного строя кочевых тюрко-монгольских и других народов Евразии в древности и средневековье.

Во-первых, отметим, что никаких систем, традиций или реминисценций триальной организации племен в послемонгольское время мы в истории народов Дашт-и Кыпчака не видим, так же как и сомневаемся в ее существовании во все предшествующие эпохи. Факты, долженствующие аргументировать триальную организацию, представляются нам в целом специально подобранными и особым образом истолкованными, вольно или невольно — это уже другое дело.

Во-вторых, для подтверждения существования института триальной организации Ю. А. Зуев приводит свыше десятка тюрко-монгольских “этнонимов с детерминантой три”[122]. Приведенная подборка производит довольно внушительное впечатление, но только потому, что рассматриваются лишь этнонимы, образованные при участии числительного три. Участвуют же в тюрко-монгольском этнонимообразовании и числительные четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, тридцать, сорок, сто, тысяча, туман и другие. Некоторые из них в составе этнонимов встречаются не реже, чем три, а может быть и чаще. Чтобы установить это, достаточно обратиться хотя бы к известным работам Н. А. Аристова по родоплеменному составу тюркских народов[123]. Для того чтобы этнонимы с числительным три приобрели силу доказательства существования триальной организации, необходимо сплошное обследование тюрко-монгольской этнонимии, образованной с использованием числительных, с целью выявления ее системности и особого места этнонимов с числительным три в системе. Без такой предварительной работы можно, конечно, найти и триальную организацию и организации, основанные на числах “четыре”, “пять” и т. д. Одним словом, список этнонимов с числительным три до проведения такого обследования не имеет доказательной силы.

В-третьих, видеть корни триальной организации племен в трехкомпонентной военной организации левое крыло — центр — правое крыло невозможно потому, что трехсоставная военная организация возникала только как построение войска во время военных кампаний. В мирное время такой организации не существовало — были левое и правое крылья этноса или объединения племен, но центра не было. Ханская или каганская ставка отнюдь не была равной по своему значению, количеству принадлежащих к ней людей и прочим признакам центру военно-тактического построения войск кочевников. Проекция военного строя на социальный строй в данном случае не корректна. Опровержение нашего утверждения требует убедительных доказательств существования центра, т. е. аргументированного исследования по поводу значимости центра в мирное время. Между тем Монгольская империя, как и другие степные образования в послемонгольское время, делилась на большее количество улусов, чем три. И ставок, равных по значению, было много, гораздо больше трех. В Монгольской империи были Улусы Джучи, Чагатая, Угедея, Тулуя, Хулагуидов в Иране и другие. Примерно такое же положение было и внутри улусов Монгольской империи, и внутри политических образований, возникших после ее распада.