Четыре угла коварства

– Что значит – не выходить? Что за приказы! Я должна с детьми гулять, им свежий воздух нужен, если ты не знаешь таких элементарных вещей.

– Ну, пока они маленькие, ты гуляешь недолго… Короче, днем гуляй с мамой, вечером можешь выходить со мной. Это меры предосторожности.

– А, ясно, – усмехнулась она. – Вдруг бандиты нападут?

Она-то пошутила, но Терехов заговорил серьезно:

– Днем не нападут, только от дома никуда не стоит отходить на всякий случай. А если рискнут вечером… убью их. Убью и даже не перекрещусь.

Тамара рот открыла от неожиданного заявления, такого Павла она не знала, он всегда обходительный, деликатный, грубости в его исполнении – нонсенс. И вдруг разговаривает с ней тоном босяка, а заявление «убью» произнес резко, что совсем спутало все представления о нем.

– Подожди! – Он вспомнил, что есть более удобный вариант. – У тебя же лоджия и балкон! Тамара, тебе не надо никуда выходить. Отлично! Дети могут по десять минут побыть и на балконе.

Теперь и она забеспокоилась:

– Павлик, в чем дело? Ты понимаешь, что все, что говоришь, на слух воспринимается нелепо? Не считаешь нужным мне объяснить? Я не курица, пойму.

– Я же сказал, это меры предосторожности. Ну, хорошо. Моя бывшая призналась, что от нее требовали выяснить, кто моя любимая женщина. Она пасла меня… то есть следила за мной. А если каким-то образом Лора узнала? Я прошу, выполни то, что сказал.

– Тамара, – снова появилась в прихожей Зоя Артемовна, – слушай Павлика, раз говорит, что так надо, значит, надо.

– О, Тимка, привет, – заметил бегущего к нему мальчика Павел.

Как всегда, тот врезался в него, обнял, потом запрокинул голову и, глядя на Павла, улыбаясь, похвастал:

– А у меня зуб выпал!

– Это потому, что кто-то ест слишком много сладкого, – сказал ему Павел, снимая его куртку с вешалки. – Одевайся, дружище.

Дома по заведенному обычаю – сначала душ, потом постель. Тима научился стелить себе сам, затем он надел пижаму, которую купила Зоя Артемовна, чтобы не мерз, и запрыгнул в кровать. Павел отправился в свою комнату, с удовольствием растянулся на кровати и взял планшет – новости почитать, вдруг инопланетяне прилетели, а он не в курсе. Но тут открылась дверь и:

– Папа… Па!

– Что? – повернул к нему голову Павел.

Тима подошел и положил на грудь книгу:

– Почитай мне книжку.

– Ты же умеешь читать, – изумился Павел.

– И что? Когда я был маленьким, ненастоящая мама читала мне книжки на ночь. Мне нравилось, я был счастливым и засыпал. Почитай.

М-да, трудно отказать в маленьком счастье, кстати, Павел давно не чувствовал себя счастливым. Он отложил планшет, взял книжку Тимы и скомандовал:

– Давай залезай. (Тимка с визгом запрыгнул, лег рядом и накрылся одеялом.) Скажи, Тима, а с ненастоящими мамой и папой тебе хорошо было? Ты же говорил, что помнишь их.

– Да, очень хорошо помню. Они были хорошими, добрыми, любили меня. И я их любил.

– Тогда давай не будем называть их ненастоящими?

– Давай. А как же мама Лора?

Вот он – детский вопрос, на который ответить чрезвычайно сложно. В данном случае не грех разрубить этот узел, сказав правду про Лору, не оставляя неоправданных надежд:

– Понимаешь, Тимоша, те, кто любит, это и есть настоящие, а кто не любит… ненастоящие. И так во всем, что случается в жизни. А Лора… видишь ли, малыш, Лора не любит никого, иначе не оставила бы тебя на вокзале, не обманывала бы меня. Значит, ненастоящая она. Ты согласен со мной?

Мальчик слушал внимательно, глядя на Павла своими чистыми глазами, он запоминал каждое слово, верил Павлу безоговорочно, поэтому в ответ кивнул. И что же с этим делать? Потом подумает, а пока Павел взял книгу в руки:

– Какая тут у нас за книжка? «Путешествие Гулливера»?

– Ага. Я посмотрел картинки, там про очень большого человека и совсем маленьких человечков. Мне очень нужно.

– Нужно? Зачем?

– Хочу, чтобы меня понимали Феликс и Настя. Воспитательница в детском доме говорила, что в книжках учат всему, надо только найти нужную. Я нашел.

– Хороший ты человек, Тимофей, но боюсь, Феликс и Настя пока тебя все равно не поймут, только когда подрастут. Но мы будем читать, чтобы… стать счастливыми, да? Так… Ну, слушай: «Трехмачтовый бриг “Антилопа” отплывал в Южный океан. На корме стоял корабельный врач Гулливер и смотрел в подзорную трубу…»

Павел читал и в процессе сам увлекся, но когда услышал сопение и посмотрел в сторону, Тима спал. Он отнес ребенка в его комнату, вернулся, лег и сказал себе, выключая свет:

– Один свое счастье уже получил, теперь моя очередь. Эх, сейчас как засну…

В кабинете следователя Маня сидела…

…в темных очках, выпрямив спину, вытянув шею, руки сложив на коленях. Говорила больше Клара, она облюбовала место ближе к Терехову у боковой части, положила локоть на следовательский стол, изредка Маня ее поправляла. Женька Сорин, как только понял, что не сможет держать маску бесстрастности, взял стул и уселся у стены позади теток писать протокол, то и дело беззвучно закатываясь от хохота. Вениамин находился рядом с ним, тоже хихикал и тоже беззвучно.