Четвертый Рейх

Образ пришел смутный. Дрожащая земля, яркое ощущение опасности. Но ясной картинки не получилось.

«Нет понимания», — огорчился Осьминог.

— Да понял я, — без особой радости откликнулся Александр. — Трандец там какой-то идет.

Ответа не пришло. Дерево снова начало вибрировать. Контакт оборвался. На мгновение показалось, что Осьминог опять куда-то упрыгал. Но существо сидело на прежнем месте. А вибрация нарастала.

Погребняк покосился на головоногого. Тот коротко щелкнул щупальцами. Огромные черные глазища неотрывно смотрели вниз, на землю. Александр проследил направление.

Вибрировало не дерево. Дрожала земля, вспучиваясь и опускаясь, словно где-то под верхним слоем грунта, пробуравливался сквозь ее толщи гигантский крот. Наружу неведомая землеройка не вылезала, просто ползла где-то там под землей, ползла, судя по всему, мимо.

Дрожь возросла до максимума. Почва взбугрилась совсем рядом с деревом. На мгновение землеройка застыла. Или это только показалось? Так или иначе, бугор двинулся дальше, продолжая вздыбливать грунт, отдаляясь.

Руки и ноги устали, мышцы начинали ныть. Тело затекло от неудобной позы.

Вибрация пошла на убыль, пока совсем не прекратилась.

Александр скосил взгляд наверх. Макушку тронуло щупальце.

«Вниз нельзя. Сидеть. Ждать».

— Эта штука уже ушла, — предположил Александр, прислушиваясь.

«Еще нет. Слышит далеко. Ждать».

Александр вслушался, но вибрации не было. Совсем, как не старался ее себе придумать. Так прошло еще какое-то время, пока, наконец, в голове не возникло спокойное:

«Всё».

А следом на землю по дуге спикировал Осьминог. Шлепнулся, распрямился.

Сколько они просидели на дереве, Погребняк не знал. Он собрался было вниз, но ноги дрожали, а руки плохо слушались. Так что спуск оказался более проблематичным, чем он предполагал.

Осьминог ждал, бодро пощелкивая. Стоило только Александру ступить на землю, как головоногий бросился к нему. Щупальце потянулось к макушке уже без попытки спросить разрешения.

— Кто это был? — поинтересовался Александр прежде, чем Осьминог успел что-то сказать.

Снова пришел мутный образ, не имеющий определения.

«Охотится, — добавился новый образ. — Может уничтожить тело, если не спрятаться. Мог уничтожить твое тело, если бы я не найти тебя».

— Значит, ты меня спас?

«Спас. Нельзя спать здесь на земле. Опасно».

— Спасибо, — поблагодарил Погребняк искренне. — А ты стал лучше говорить.

«Нет, — ответил Осьминог категорично. — Я не говорю. Я передаю сигнал. Твоя голова переводит на твой язык. Не я лучше говорить. Это неправильно. Правильно: ты лучше понимать».

Александр запнулся и посмотрел на головоногого. Мысли запрыгали в другом направлении. Да, конечно, Осьминог его спас, но… В памяти пронесся реликтовый лес, стадо существ со щупальцами. Сухая констатация: «Уходи!» Мысли, чувства… Зачем все это? На кой вообще Осьминогу его спасать?

«Потому что ты…»

На ум пришло сразу несколько не связанных между собой слов. Пророк, бог, дитя неба, спаситель. Хотя то, что говорил Осьминог, звучало иначе. Полнее и многограннее, что ли, чем все определения вместе взятые.

«Страсть к определениям вас погубит, — вздохнуло существо. — Вы придумать определение. Сделать его жестким. У вас это не получается. Вы жаждите дополнять, уточнять. Итог: путаетесь в словах. Есть вещи, не нужные определять. Нужные понимать».

Существо не занималось морализаторством, просто делилось наблюдениями. Погребняк уловил это, а следом поймал себя на другой мысли, от которой стало зябко и неуютно: он не сказал ни слова! Вообще. Молчал все время, только размышлял про себя. Но Осьминог каким-то образом вступил с ним в диалог. Значит, эта зараза все-таки читает мысли! Значит, существо знало о нем больше, чем могло показаться. Слышало его мысли, ковырялось у него в мозгах. А сам он ничего не знал про Осьминога.

Забравшись к человеку в голову, им легко манипулировать. Вот, например, чудесное спасение. Может, и угрозы никакой не было, просто головоногий решил сыграть на его чувствах и устроил маленький спектакль. Спас его, чтобы втереться в доверие. Александр мог бы такое провернуть для дела.

Логика расшаталась и вихляла. Вместо нее перло что-то субъективное, и уже поднимала голову паранойя. Но Александр этого сейчас не заметил.

Он отступил на шаг, резко вскинул руку, сбрасывая с головы чужую конечность. Щупальце поддалось на удивление легко. Словно было абсолютно расслаблено.

Погребняк отступил еще на пару шагов. Осьминог не двигался, стоял на том же месте и смотрел большими грустными глазами.

— Отстань от меня, — рявкнул Александр, развернулся и бегом помчался прочь. Куда угодно, лишь бы подальше от этого, копошащегося у него в голове.

Глизе 581-g. В это же время

Обед принесла все та же пара. Женщина в прическе-шлемофоне и мужчина, напряженный как струна.