Четвертый разворот

— Что забудется?

Ей так хотелось верить, что забудется все плохое и однажды Алешка скажет: «Идем со мной…»

Вот этого она и ждала.

Клоринда вдруг умолкла, словно погрузившись в свои мысли. Она даже закрыла лицо руками, и Анна, случайно бросив взгляд на ее худые, почти прозрачные пальцы, увидела, как они мелко и нервно вздрагивают. И шея Клоринды, по-детски худая и по-старчески сморщенная, тоже вздрагивала, будто Клоринда тихонько плакала.

— Сколько тебе лет, Клоринда? — невольно вырвалось у Анны.

Клоринда отбросила руки от лица, удивленно взглянула на Анну:

— Сколько мне лет? Тысяча! Тысяча и ни одного дня меньше, могу поклясться в этом всеми святыми на свете! Не веришь?

Анна пожала плечами и промолчала.

— А ты верь! — с горячностью воскликнула Клоринда. — Верь, и все. И не удивляйся. Если человек в среднем живет пятьдесят лет, так я прожила двадцать таких жизней. Двадцать, слышишь? На двадцать жизней наплакалась, насмеялась и настрадалась. Теперь уже не страдаю и не плачу. Опустела чаша, в которой плескались слезы. Теперь я только смеюсь. И еще злюсь. Чаша со злом не опустела… А чего это ты вдруг спросила, сколько мне лет? Я выгляжу очень старой?

— Нет, я просто так, из любопытства.

— Молоденькой меня, конечно, не назовешь, — усмехнулась Клоринда. Хотела что-то добавить, но, увидев приближающегося к ним мужчину в светлом костюме и с тростью в руках, оживилась: — Смотри-ка, сам синьор Мариотти! Ты знаешь синьора Мариотти? Нет? У него денег — как в грязном коровнике навоза. Делец! Ловит простачков, всучивает им дрянные часы, которые останавливаются после второго завода, и кладет в карман тысячи… Синьор Мариотти, не меня ли вы ищете?! — воскликнула она, привстав и сделав что-то похожее на реверанс. — Я очень счастлива, что вы меня не забыли!

Делец скользнул взглядом по Клоринде и уставился на Анну. Уставился так, будто увидел диковинку. Он даже прищелкнул пальцами, выражая этим жестом не то удивление, не то восхищение. Потом бесцеремонно спросил:

— Как тебя зовут, красотка?

Ответила Клоринда:

— Ее зовут Анниной, синьор Мариотти. Она из России. Не правда ли, она не хуже любого из тех цветов, которые лежат в ее корзине?

— Если не лучше, — сказал Мариотти. И снова обратился к Анне: — Ты действительно из России, девочка? Вот уж никогда не думал, что в России водятся такие красотки. Ты почему молчишь, крошка?

— Вы хотите купить цветов? — сдержанно спросила Анна.

— Цветов? Да-да, конечно! Дай-ка мне несколько букетиков. Подбери по своему вкусу… Хотя… Знаешь что, Аннина, мне нужны все твои цветы. Все, понимаешь? Вся корзинка. Можешь ли ты продать мне всю корзинку? Вот и отлично! О цене мы договариваться не будем… Клоринда, ты, конечно, помнишь, где я обитаю? Проводишь туда Аннину через пару часов. Держи-ка задаток, плутовка, и не говори, что синьор Мариотти стал менее щедрым, чем был раньше.

Сунув Клоринде бумажку, Мариотти еще раз окинул взглядом Анну и ушел, помахивая тростью.

— Ну и тип! — сказала Анна. — Ему нужна вся корзина цветов. Знаю, какие цветы ему нужны!

Клоринда засмеялась:

— Он, конечно, выберет для себя только один… Повезло тебе, Аннина. Мариотти умеет быть щедрым, уж мне-то об этом известно… Да и мне повезло. Надеюсь, что он оценит и мою услугу. Прикрывай свою лавочку, пойдем к Кончетте отметим нашу удачу. А заодно и наше знакомство.

Анна продолжала сидеть, украдкой поглядывая на Клоринду. «Ну и знакомство! — усмехнулась она про себя. — Лучшего и придумать трудно. Неужели она и вправду верит, что я отправлюсь к этому тину?» Ей вдруг стало не по себе: она не только сидит рядом с этой падшей женщиной, но и разговаривает с ней как равная с равной, будто между ними нет никакой разницы. Кто ей позволил, этой уличной проститутке, вести себя так, точно они подруги!

— Зря ты взяла у него деньги, — сказала Анна, сдерживая подступившее чувство гнева. — Я не собираюсь продавать себя ни Мариотти, ни другому какому-нибудь грязному типу. Я лучше помру с голоду, чем стану собой торговать.

Клоринда снисходительно улыбнулась:

— Оставь это для исповеди… Все мы торгуем собой — одни открыто, другие замаскированно. По мне лучше не притворяться — какая я есть, такая и есть. Советую и тебе быть такой же. Легче будет жить. И легче будет подыхать. Придет твой смертный час, и ты скажешь: «Святая дева Мария, я была плохой женщиной, но честной. Не старалась обмануть ни себя, ни тебя…»

— Я и не обманываю, — глухо проговорила Анна. — Ни себя, ни других.

Она вдруг спохватилась: перед кем она оправдывается? Какое кому дело, как и чем она живет? Пускай Клоринда убирается ко всем чертям со своими советами и наставлениями! Пускай убирается и больше никогда не подходит к ней ни на шаг!

— Ну, Аннина, — миролюбиво сказала Клоринда. — Выбрось из головы свою дурь. Кто же в наше время отказывается от денег?

Анна встала, подняла корзинку. Несколько мгновений она стояла как бы в нерешительности, потом повернулась к Клоринде спиной и быстро зашагала прочь. Почти побежала.

— Куда же ты! — крикнула Клоринда. — Никто тебя насильно не заставляет…

Но Анна не оглянулась.

2