Четвертый Кеннеди

Регулярные встречи самых богатых и соответственно влиятельных людей Америки проводились не для того, чтобы намечать общую программу действий или устраивать заговоры. Нет, они преследовали совершенно иные цели: поговорить о задачах, стоящих перед человеческой цивилизацией, обменяться сведениями, которые представляли общий интерес, попытаться нащупать оптимальные варианты решения проблем, с которыми сталкивалось современное общество. Руководствуясь этими соображениями, Джордж Гринуэлл и пригласил трех других членов клуба в веселенькую беседку у теннисных кортов, где им накрыли столик для ленча.

Самому молодому из приглашенных, Лоренсу Салентайну, принадлежала одна из ведущих телевещательных корпораций, несколько компаний кабельного телевидения, ежедневные газеты в трех крупнейших городах, пять журналов и одна из самых больших киностудий. Через дочерние компании он владел крупным издательским домом и двенадцатью местными телеканалами в больших городах. И это только в Соединенных Штатах. Но в его империю входили средства массовой информации практически всех стран мира. Высокий, красивый (сверкающие сединой волосы он завивал на манер римских императоров: этот стиль как раз вошел в моду в среде интеллектуалов и в Голливуде), разносторонне образованный, умный, сорокапятилетний Салентайн по праву считался одним из самых влиятельных людей в американской политике. Не было в США конгрессмена, сенатора или министра, который не перезвонил бы Салентайну по его просьбе. А вот с президентом Кеннеди его отношения не заладились. Враждебное отношение прессы к новым социальным программам, предложенным администрацией, Кеннеди воспринимал как личное оскорбление.

Луи Инч специализировался на недвижимости. В крупнейших городах Соединенных Штатов ему принадлежало больше земли и домов, чем любому другому человеку или компании Америки. Еще совсем молодым, сейчас он только-только перешагнул пятый десяток, Инч понял, сколь важна высотность дома. Он покупал права на надстройку зданий и вытягивал их на, казалось бы, невероятную высоту. И по стоимости его небоскребы в десятки раз превосходили исходные здания. Он, как никто другой, изменил облик городов, их освещенность, создав бездонные темные каньоны, которые многим пришлись по вкусу. В Нью-Йорке, Чикаго и Лос-Анджелесе его стараниями арендная плата поднялась до заоблачных высот, так что в этих городах теперь могли жить только богатые люди. Он запугивал или подкупал муниципальных чиновников, а потому мог не опасаться контроля за арендной платой и хвалился, что теперь в его домах квадратный фут стоит не меньше, чем в Токио.

Однако в политическом влиянии, несмотря на все его честолюбие, Инч заметно уступал остальным участникам ленча. Его личное состояние оценивалось в пять миллиардов долларов, но большую его часть составлял такой малоликвидный товар, как недвижимость. Он не стремился реализовывать свои идеи исключительно через политиков. Его интересовали только богатство и власть, а не ответственность перед обществом, в котором он жил. Он беззастенчиво покупал чиновников, строительные профсоюзы. Он приобретал отели-казино в Атлантик-Сити и Лас-Вегасе, выдавливая оттуда боссов мафии. Пусть это покажется странным, но в этом его поддерживали второстепенные фигуры криминальных империй. Службы его многочисленных отелей имели налаженные контакты с фирмами, поставлявшими персонал, посуду, постельное белье, спиртное, продукты. Все они в той или иной степени контролировались преступным миром. И через своих подчиненных Инч устанавливал с этими людьми деловые отношения. Разумеется, не афишируя их. Пресса особо и не старалась раздуть скандал, связанный с его именем. И дело тут было не только в его осмотрительности. Луи Инча отличало полное отсутствие харизмы: такие персоны публику не интересовали.

По этим причинам практически все члены Сократовского клуба презирали Инча. А терпели его только потому, что одна из его компаний владела землями, окружающими территорию клуба, и существовала опасность, что он построит рядом дешевые дома на пятьдесят тысяч человек и наводнит окрестности латиносами и черными.

Последний из приглашенных Гринуэллом, Мартин Матфорд, мужчина лет шестидесяти, в слаксах, синем клубном пиджаке и белой рубашке с отложным воротником, возможно, был самым влиятельным из всех четверых, потому что контролировал деньги в самых разных сферах человеческой деятельности. В молодости один из протеже Оракула, он хорошо усвоил уроки мэтра. И частенько рассказывал об Оракуле удивительные истории, развлекая членов Сократовского клуба.