Четверть века назад. Часть 1

— Да какъ же это можно-съ! съ искреннымъ увлеченіемъ воскликнулъ на это исправникъ; — Шекспиръ!.. Да это мой богъ, моя единственная религія!

Брови у княжны какъ-то болзненно сжались вдругъ, — она отвернулась….

— Искренно, душевно благодарю васъ! Осчастливили, можно сказать, вскликнулъ, схвативъ руку Ашанина, и принимаясь горячо мять ее въ толстыхъ пальцахъ своихъ, Акулинъ; — а Полонія я вамъ выражу-съ, смю думать, въ настоящемъ вид….

— Я хочу вашу тетушку повидать, сказала, вставая съ мста, княжна Гундурову, и вышла изъ залы.

Молодой человкъ чуть не съ ненавистью глянулъ на отдувшіяся ланиты господина Акулина. „Это онъ заставилъ ее уйти,“ не могъ онъ простить ему….

Исправникъ самъ замтилъ непріятное впечатлніе произведенное имъ на двушку, хотя еще мене чмъ Гундуровъ способенъ былъ объяснить себ чмъ именно.

Онъ отошелъ отъ нашихъ друзей и проковылялъ прежнимъ путемъ на противоположный конецъ залы, гд, рядомъ съ княземъ Ларіономъ, сидла его дочь и щебетала неумолкая, заглядывая ему въ самые зрачки своими вызывающими глазами.

Остановившись отъ нихъ въ нсколькихъ шагахъ, господинъ Акулинъ принялся изподтишка слдить за всей этой продлкой съ наслажденіемъ настоящаго артиста, — какимъ онъ на самомъ дл и былъ.

— Лиза! Гд Лиза? раздалось со сцены.

— Я? отозвалась, вскакивая съ мста Ольга Елпидифоровна, — увидала отца, и направилась въ его сторону.

— Ну что, клюетъ? кинулъ онъ ей въ полголоса.

— Да вотъ, подите, попробуйте! И она прошла мимо, досадливо дернувъ плечемъ.

— А ты не плошай! наставлялъ ее достойный родитель.

— Намъ сейчасъ выходить будетъ! объявилъ, подбгая къ барышн Маусъ, — онъ игралъ въ Синичкин роль Борзикова, — слдившій со сцены ревнивыми глазами за нею во все продолженіе ея разговора съ княземъ.

— Иду!..

Взбунтовавшихся пулярокъ успли тмъ временемъ укротить. Он стояли опять на сцен въ позиціи, окружая Шигарева и хихикая въ перегонку фиглярничаньямъ которыя выдлывалъ онъ теперь съ сугубымъ усердіемъ, ради вящаго поощренія ихъ.

— Я вамъ связала ко-ше-лечекъ,

шептала „говоркомъ“ по совту Вальковскаго, и все-таки заикаясь отъ робости, Надя.

— Спасибо миленькій дружочекъ,

плъ въ отвтъ ей Шигаревъ, сменя ножками и подбгая къ ней птушкомъ.

— Вамъ пецышко связала я,

завизжала тономъ выше скрипки картавая Варя, приподымая чуть не къ самымъ волосамъ огромныя черныя брови.

— Спасибо, косецька моя!

сюсюкнулъ ей въ отвтъ графъ Зефировъ, и обнялъ ее за талію.

— Ахъ, ахъ, что это, какъ вы смете! визгнула она уже совсмъ неестественно.

— Я по пьэс, я долженъ васъ цловать; и васъ, и васъ, и васъ, всхъ долженъ перецловать!..

— Неправда, неправда, мы не позволимъ! заголосили он опять вс.

— Это точно-съ, въ пьэс! заявилъ, кидаясь къ нимъ съ тетрадью режиссеръ.

— Нтъ, нтъ, ни за что! Мы лучше совсмъ пть не будемъ.

Новый, чреватый грозами, бунтъ цломудренныхъ пулярокъ усмиренъ былъ на этотъ разъ мудростью „образованной“ окружной: она согласила ихъ на томъ что 3ефировъ-Шигаревъ „долженъ только faire semblant ихъ цловать“, и что такимъ образомъ „и ситуація будетъ соблюдена, и конвенансы спасены.“

— А на представленіи я все же васъ по настоящему чмокну, общалъ имъ вполголоса Шигаревъ.

— А я васъ за это тогда тресну! общала ему, въ свою очередь, Eulampe, самая ршительная изъ пулярокъ….

— Пойдемъ въ садъ покурить, сказалъ Гундурову Ашанинъ, — князь здсь, при дамахъ, не позволяетъ. Они сейчасъ кончатъ Синичкина, а затмъ наша репетиція; хорошо что ты пріхалъ, а то мы хотли ужъ безъ тебя считку сдлать; время дорого

— Но княжна ушла…. съ нкоторымъ усиліемъ проговорилъ Гундуровъ.

— Придетъ! коротко отвтилъ красавецъ, направляясь къ дверямъ.

Они вышли въ садъ.

XII

Гундуровъ втайн надялся что пріятель его непремнно начнетъ съ того что перескажетъ ему свой разговоръ о немъ съ княжною. Но тотъ, къ его удивленію, не только не началъ съ этого, но какъ будто старался даже обходить все что касалось княжны въ томъ перечн театральныхъ новостей, который онъ торопился теперь досказать ему. Нашему герою показалось даже что Ашанинъ какъ бы избгалъ смотрть ему въ лице, и что его обычный смхъ не звучалъ прежнею его искренностью. Что-то кольнуло въ сердце Гундурова. «Ужъ не самъ ли онъ?…» зашевелилось — и не досказалось въ его встревоженной мысли. И онъ безпокойными глазами ловилъ эти, казалось ему, избгавшіе ихъ глаза Ашанина.

А тотъ, дйствительно торопясь, какъ бы съ намреніемъ не давать Гундурову времени заговорить о чемъ-то другомъ, подробно передавалъ ему о костюмахъ для Гамлета, за которыми съ письмомъ отъ него и отъ Вальковскаго къ Петру Степанову [9] посланъ былъ наканун нарочный отъ княгини въ Москву.