Четверть века назад. Часть 1

— Прежде всего позвольте извстить васъ, княжна, полушутливымъ, полуторжественнымъ тономъ началъ Ашанинъ, — что здсь, на этой сцен, мы собираемся священнодйствовать…

— Что такое? усмхнулась она.

— Мы Гамлета ставимъ, княжна! объяснилъ онъ.

— Гамлетъ, сочиненіе Вильяма Шекспира! проговорила скороговоркой Ольга Елпидифоровна, — мн есть тамъ роль?

— Совершенно справедливо изволили сказать: Гамлетъ, сочиненіе Вильяма Шекспира! повторилъ, низко ей кланяясь Ашанинъ; — и роли для васъ, увы, тамъ не имется.

— А почему такъ? Барышня вспыхнула опять и отъ отказа, и отъ нжнаго взгляда, который по этому поводу счелъ нужнымъ препроводить ей красавецъ.

— Потому-съ что тамъ только дв роли: Офеліи, каковая непремнно должна быть блондинка, — вы же очаровательная брюнетка, — и Гертруды, матери Гамлета, которую мы попросимъ взять на себя милйшую Надежду едоровну.

— Меня! испугано вскрикнула та, — помилуйте, я въ жизнь свою ни разу не играла!

— Это ничего не значитъ!

— Разумется, ничего! поспшно подтвердила, слегка заалвъ и пожимая ей руку, княжна: — она видимо вся оживилась отъ удовольствія этой предстоявшей ей роли.

— Не радуйтесь заране, Лина, закачала головою Надежда едоровна:- эти господа ршили, но еще невдомо согласится-ли начальство….

— Отчего? живо возразила княжна: — я прочла всего Шекспира, и самъ дядя мн книгу подарилъ.

— Вашъ Шекспиръ съ пропусками, — дтское изданіе! съ легкою гримаской замтила немолодая двица.

— Что-же, можно и съ пропусками играть, лишь бы княжна могла участвовать! не далъ ей договорить Гундуровъ, самъ не понимая какъ могъ онъ сдлать такую уступку, и чувствуя какъ кровь выступала у него на щекахъ подъ благодарнымъ взглядомъ который повела на него за это княжна.

— Позвольте васъ всхъ успокоить, вмшался Ашанинъ: — начальство, въ лиц по крайней мр князь-Ларіона Васильевича, на пьэсу согласно: играть ее съ пропусками, или безъ нихъ — вопросъ второстепенный. Намъ-же теперь слдуетъ поршить распредленіе главныхъ ролей. Итакъ: Офелія — княжна; Гертруда — Надежда едоровна…

— Что вы, что вы! Да я ни за что не буду!..

— Вы не бу-де — те? протянулъ Ашанинъ.

— Нтъ, я вамъ сказала, слабо улыбаясь и избгая его глазъ отвтила старая дла.

— Слушаю-съ! Онъ отвернулся отъ нея. — Такъ не угодно-ли вамъ принять эту роль? обратился онъ къ бойкой барышн.

— Что это, я — старуху? — Это было бы оригинально!.. А впрочемъ, — и она лукаво закусила губу — сына моего будетъ играть кто, — вы?

— Къ злополучію моему нтъ; Гамлета играетъ Гундуровъ.

Но врное чутье подсказывало, какъ видно, востроглазой двиц что съ этой стороны взять было нечего. Она мелькомъ глянула на блокураго молодаго человка и слегка нахмурилась:

— Вдь мн главное чтобъ было пніе, — а это драма; тамъ не поютъ?…

— Поетъ одна Офелія, сказалъ Ашанинъ. — Ахъ, да, княжна, вдь у васъ, неправда-ли, голосъ есть?

— И премиленькій! отвчала за нее Ольга Елпидифоровна, — не такой большой какъ у меня, но…

— Гд-же кому противъ васъ! неожиданно фыркнулъ Вальковскій, все время молча, съ прижатыми между колнъ ладонями, поглядывавшій на нее.

Вс разсмялись невольно; барышня разсердилась было, но вдругъ расхохоталась сама:

— Знаете что, на васъ и сердиться нельзя! Вы все равно что тотъ красный попугай у княгини, который, какъ только кто мимо пройдетъ, и начинаетъ самымъ глупымъ образомъ кричать: а-ра, а-ра!.. Что онъ кричитъ, что вы грубите — совершенно все одно!..

— Браво, браво! зааплодировалъ ей Ашанинъ, — такъ ему и нужно, пугал огородному!..

Вальковскій сконфуженно только покосился на нихъ…

V

Большая входная въ залу дверь, прямо противъ сцены, отворилась. На порог ея показался князь Ларіонъ. Онъ усплъ кончить свою прогулку и переодться, и въ смнившемъ его длинный сюртукъ свтломъ, по лтнему, утреннемъ туалет казался теперь еще моложе, чмъ въ первую минуту его встрчи съ нашими друзьями.

— Кня-азь! вскрикнула завидвъ его Ольга Елпидифоровна, — къ намъ, къ намъ, милости просимъ!..

— Да къ вамъ какъ въ Царство Небесное пройти мудрено! смялся онъ, пріостановившись передъ растянутыми на полу декораціями.

— А я вашимъ ангеломъ хранителемъ буду, проведу! крикнула она ему, сбжала опрометью со сцены въ залу, къ великому ужасу Вальковскаго, и подобравъ на сей разъ осторожно свои юпки, стала пробираться на кончикахъ нсколько грубоватыхъ формою, но тщательно обутыхъ ногъ по еще не загрунтованнымъ краямъ полотна.

Она добралась до князя, просунула свою руку подъ его руку, слегка прижалась къ нему и, глядя на него снизу вверьхъ со своею вызывающею улыбкою, проговорила полушопотомъ:

— Милый, милый князь, какъ бы я хотла быть въ самомъ дл вашимъ ангеломъ хранителемъ?.. Но вы сами ангелъ? Вы такой, добрый, умный, ну милый, совсмъ милый!

— Вы находите? разсянно отвтилъ онъ, глядя не на нее, а на сцену и прищуривъ для этого свои нсколько близорукіе глаза.

— Еге, вотъ она куда бьетъ! сказалъ себ Ашанинъ, отъ зоркаго взгляда котораго ничто не ускользало, — и подошелъ къ Надежд едоровн, сидвшей у кулисы нсколько поодаль отъ стола, за которымъ княжна и Гундуровъ пили чай, а «фанатикъ» пожиралъ булки одну за другою.