Чертов Либман-Сакс

Ставр отбил звонок Кости и устало оперся двумя руками о раковину. Посмотрел на себя в зеркало, удивившись собственному перекошенному лицу. Ярость. Вот, что он испытывал в этот самый момент. Разрушающее, совершенно неконструктивное чувство, на которое некстати уходило слишком много душевных сил. Баумана прижали со всех сторон, он уже понял, что ему не выкрутиться, не продержаться, перекрывая потери в одной сфере бизнеса прибылью из другой, потому что не было этой самой прибыли. Его прижали по всем фронтам, и сейчас тот бился в предсмертной агонии. А в ней люди порой совершали совершенно идиотские поступки. Например, настаивали на встрече с человеком, который больше всего на свете жаждет мести.

— Ставр… — раздается тихий голос из-за двери. Ставр выскочил из небольшой уборной на звук:

— Что, милая?

— Плохо без тебя. Полежишь со мною?

— Конечно. Я просто выходил в туалет.

Мужчина лёг рядом, переплетая пальцы с любимой. Заглянул ей в глаза. Убьёт. За один только этот взгляд вынет душу мерзавцу. Вразуми, господи, эту мразь. Пусть оставит попытки встретиться. Иначе… Он за себя не отвечает. Растерзает урода, искупается в его крови! Не ограничится только лишь бизнесом. Не сможет устоять!

Таблетки начали действовать, боль в желудке постепенно стихала. И только ярость, дикая и бесконтрольная, наполняла внутренности. Любина ладошка становилась все горячей. Ее прекрасное лицо побелело, от чего бабочка на носу стала казаться угрожающе яркой. Он ненавидел ее крылья. Горящие огнем красные крылья утраты, простирающиеся над ним. В какой-то момент пришло осознание — он этого не переживет. Даже не будет пытаться. Потому что без нее ничего не имеет смысла. И вполне возможно, его внутренние боли — знак, что ему не придется жить без нее. Ставр не мог не думать об этом, но и сдаться не мог. Пока есть хоть малейший шанс, они будут бороться.

Утром Любу отвели на процедуры, а он, закинувшись очередной порцией обезболивающего, смиренно сидел под дверью кабинета и ждал. Рядом находились чета Авериных и несколько ребят из охраны. Все заняло не так уж и много времени, но Ставру казалось, что прошла целая вечность, а может, даже наступила ночь… По крайней мере, её темнота расползалась во все стороны, скрывая под своим черным плащом все хорошее, что еще наполняло его жизнь смыслом. В какой-то момент темнота стала абсолютной, и Ставр с ужасом понял, что солнце здесь уже не взойдет никогда…

— Ставр! — послышалось из-за двери. Мужчина вскочил и подбежал к кабинету.

— Что, моя хорошая?

— Уже все. Мы можем возвращаться в палату.

Он выдохнул. Потому что Люба была в порядке. И даже улыбалась своими печальными глазами.

— Папа, мам? Все хорошо?

— Конечно, милая. Ты как?

— Намного лучше. Думаю, мы вернемся домой сразу же, как только закончится курс. Да и вам здесь совершенно не обязательно сидеть без дела… Поезжайте домой.

— Нет! — отрезал Аверин.

Улыбка замерла на Любиных губах. И Ставр сделал шаг вперед, в невольной попытке заслонить собой любимую от всего на свете. Даже просто от слов, которые порой сбивают с ног покруче хитрого приема карате.

— Мы никуда не уедем, пока не убедимся, что все хорошо.

— Папа…

— Это не обсуждается. Нам всем нужно держаться вместе.

Люба кивнула, у нее дрожали губы, и наливались слезами глаза. Она держалась, и ему тоже нужно было не сплоховать. Ставр мысленно осмотрелся, но вокруг не было ориентиров. Только черная-черная мгла. Ему оставалось надеяться лишь на рассвет.

— Я люблю тебя, Грушка, — услышал, как сквозь вату, голос Аверина Ставр. Любин влажный всхлип был ему ответом.

— Я тоже тебя люблю, папа. Очень сильно люблю.

Люблю… Люблю… Люблю… — звучало в голове мужчины. Наверное, только это и имеет значение. Только Любовь. В ней его сила, в ней его правда, в ней его главное оружие. Он не сдастся. Пока будет биться сердце — будет идти борьба.

Глава 27

В этот раз Ставр сидел на мостике у озера один. Сгорбленный, неприкаянный… Дашка смотрела на него из-за кустов и поверить не могла, что вот этот вот старик и был тем Ставром, которого она до этих пор знала. Хотя и тогда он ей казался древним, как мир. Опять ошиблась… Почему-то в горах, на этом чертовом озере, Даша делала одну ошибку за другой. Прямо напасть какая-то.