Чертов Либман-Сакс

— Если бы только воровать… — печально заметила Любовь, вставая с коленей мужчины.

— А вот этим вообще себе голову не забивай.

— Не могу, как представлю ее с кем-то…

— А ты не представляй. — Ставр поцеловал Любу в лоб и повернулся к выходу, напоследок заметив: — Как соберешь чемодан, позвони мне. Я помогу все перенести. А потом, если не передумаешь, старшая смены на примере этого дома покажет тебе, как убирается номер по стандартам.

— Я не передумаю.

— Тогда я пришлю к тебе Анну Ивановну. Береги себя.

Оставшись одна, Любовь не спешила со сборами. Уселась на диванчик, погрузившись в собственные мысли. За всеми произошедшими событиями она совсем забыла о разговоре с матерью. А ведь это был очень важный разговор. Она впервые прямо заявила о планах развестись. Отец будет рвать и метать… Он возлагал на их брак с Александром большие надежды. Не имея больше наследников, и не получив в лице Любы достойную смену себе самому, отец нашел такового в лице ее мужа. С Сашкой они познакомились в Лондоне. На какой-то страшно пафосной кинопремьере. Люба тогда только окончила университет, и была такой дурочкой… Бауману даже трудиться особо не пришлось, чтобы заполучить ее в жены. Он просто ослепил ее своей харизмой, обаянием, умом… Любовь не замечала тогда его беспринципности, расчетливости или жестокости. Да разве, влюбившись, мы видим хоть что-то плохое? Никогда.

Об изменах мужа Люба узнала года чрез три после свадьбы. Закатила скандал, ушла… Больно было очень, казалось, что мир перевернулся, и уже никогда не вернется на привычную орбиту. Она действительно верила, что все отлучки мужа — результат напряженной работы. Люба доверяла ему! А потом сидела и плакала, уткнувшись лицом в мамины колени, ведь ни с кем другим поделиться своей болью не могла. Почему-то было жутко стыдно кому-то признаться, что твой муж загулял. Как будто это ты во всем виновата! Тогда Любовь впервые заикнулась о разводе. И наткнулась на решительный отпор. Самого Александра, отца, матери… Ее никто не понимал. Словно измена была чем-то, само собой разумеющимся. Как будто и не предательство вовсе, а так… Никем не понятая, Люба вернулась к мужу, но забыть ничего не смогла. Как и простить своей поруганной, растоптанной любви. Сейчас она была уверена, что в этом и крылась причина ее болезни. В том, что тогда она затаила обиду. Сегодня, умудренная опытом, соприкоснувшаяся со смертью, Любовь считала, что, заболев, человеку первым делом следует поискать того, кого ему следует простить. Болезнь была квинтэссенцией непрощения.

В кармане завибрировал телефон. Отец или Бауман?

— Ты спятила, Люба! Я долго терпел, делая скидку на твое состояние, но теперь…

— Саша! Подожди… Все это я уже слышала. Послушай и ты меня. Хоть раз. Нас ничего не удерживает вместе. Ты никогда не любил меня, и никогда не хотел по-настоящему. Я знаю, что у тебя есть девочка… Саш, сделай ее счастливой, а? Не цепляйся за меня ради денег или выгод. Не стоит оно того, поверь. Остановись, осмотрись, задумайся, на что ты растрачиваешь свою жизнь… На что растрачиваешь себя!

— Ты несешь чушь!

— Нет, Саша… Нет. Подумай, пожалуйста. Никто же тебя не просит портить отношения с моим отцом. Сотрудничайте и дальше. Я никак не стану этому препятствовать. Ты ведь знаешь, что я не лезу в его бизнес…

— Исключено. Развода не будет.

Глава 11

После безрезультатного разговора с мужем Люба все-таки собрала свои вещи. Ей помогала горничная, которую прислал Ставр.

— Как убирать номер, показывать? Ставр Яныч сказал, что вам интересно посмотреть.

— А… Так вы Анна Ивановна?

— Да. Старшая смены, — улыбнулась женщина.

— Показывайте, — вздохнула Люба. — Похоже, что я ваша новая подчиненная.

— Ставр Яныч все объяснил. Значит, так: начинаем мы всегда с постельного и полотенец…

Чем дальше длилась лекция, сопровождаемая наглядной демонстрацией уборки, тем больше удивлялась Люба. Вот, казалось бы, что тут такого — убраться в небольшом домике? А тем более — номере. Но нет… Это было целое искусство! К середине лекции Анны Ивановны Любовь схватилась за блокнот и стала записывать. Речь как раз зашла о средствах уборки, которых было столько… Она смотрела на батарею всяческих баночек, разложенных на специальной тележке, едва ли не со священным ужасом.

— Господи… Как вы все это запомнили?

— Это просто, Любовь Валерьевна. Дело практики… — тепло улыбнулась старшая смены.