Читаем Черта горизонта полностью

Дремучие леса, заоблачные горы,Окрашенный лазурью отчий дом…О жаворонок мой, о детство, слишком скороИз сердца взмыло ты, блеснув крылом.Встревоженный птенец стремился не на зов лиБорьбы морской, где с валом бьется вал.Я вслед тебе глядел с высокой нашей кровлиИ звал тебя, неутомимо звал.Меня не слышал ты, летящий в жизнь большую,Тебя манили дальние бои.И вот я снова здесь, и снова здесь ищу яОброненные перышки твои.Что скажет ветер мне, иль облако, иль птица,Иль трепетное зеркало ручья?..Они уже не те, для них ты небылица,Тебя, мой дальний, помню только я.Когда ж веселое дитя мое заплачет,Ручного жаворонка упустив,Ты, детство, вновь со мной, и день едва лишь начат,Проверь меня, — я всей душою жив.А ты, дитя мое!.. Тебе, как мне когда-то,Цветов и птиц так радостен привет.Природа вечная меня хранила свято,Чтоб заново явить на белый свет.Поет ребенок мой. Как помню тот напев я,Как властно он зовет меня опять…Укрылись в сумерках тропинка и деревья,Меня домой с крылечка кличет мать.Я сердцем верен вам, дремучие дубровы,Просторы гор, лазурью крытый дом…Вы стали песнею, будя за словом слово,Чтоб я сказал о самом дорогом.<p>Зеленый тополь Наири</p>Красуешься под ветерком, сверкаешь свежею листвой,Дневной дороге тень даришь, глубокой ночью ждешьзари.В теснинах сердца моего звонкоголосый говор твой,О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь   Наири!Ах, как взметнувшийся костер, стоит зеленый твой огонь.Я издали тебя молю, гори, мой трепетный, гори!Изжаждавшиеся поля желанною прохладой тронь,О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь   Наири!Поет мой жаворонок-сын, играючи в тени твоей.Его получше приголубь, порадостнее одари,Листвой веселой осени, отцовской ласкою согрей,О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь   Наири!Меча и пламени певец, хочу я лишь твоей любви,И если в праведном бою прикажет родина: «Умри!» —Умру, чтоб вольным быть тебе, исчезну я, а ты живи,О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь   Наири!<p>После грозы</p>После грозы —Станет синее небесная синева.Станет в лугах зеленее траваПосле грозы —После грозы —Белая лилия станет белей,Мак разордеется в гуще полей,Пчелы к цветам полетят веселей.После грозы —Кажутся выше вершины гор,Чудится шире степной простор,Эхо в ущельях звучит, как хор,Рощи притихнут, притихнет бор,Перекликаются птицы живей,Шумно летая средь влажных ветвей.После грозы, что гремела с утра,Солнце становится к миру добрей,Люди друг другу сердечней желают добра.После грозы мне понятней и мир, и ты,Нет и не будет разнящей нас черты…
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии