Черный скоморох

– Страсть, Чернопалый,– проблеял козлобородый.– Может быть, последняя в моей долгой жизни. Я ведь старею, чужестранец, целая вечность позади. Попадись мне Кибелиус десять тысяч лет тому назад, я бы в его системе Грогус ни одного барана не оставил, он бы у меня всю оставшуюся жизнь вегетарианцем ходил. Но, увы. Доживешь до моих лет, Пигал, поймешь, что такое любовь к женщине для одинокого сердца. Раньше-то они за мной табунами ходили, а ныне, видишь, и одной не удержал. Надругался, можно сказать, негодяй Кибелиус над чувствами старого человека. Ну пусть не человека, но ведь тоже живое существо, с плотью.

Разумеется, Пигал Сиринский причитаниям монстра не верил – разве такой способен любить, скажите на милость? И надо быть уж совсем бессердечным, чтобы бросить в лапы чудовища беззащитное дитя. К сожалению, князь Тимерийский в очередной раз доказал, что с сердцем у него проблемы, поскольку торг, предложенный козлобородым Магусом, его даже не смутил.

– Ну смотри, Магус,– Тимерийский погрозил хозяину пальцем,– в случае чего, я и тебя, и твою халупу спалю, ты меня знаешь.

– Очень даже обидно слушать,– промекал козлобородый.– Кто во Вселенной, скажите на милость, может сравниться в порядочности с Великим Магусом Хруса?

От обильной пищи магистра стало клонить в сон, и некоторые фрагменты беседы князя с хозяином он упустил. Все-таки достойнейший Пигал давно уже вышел из того возраста, когда можно пировать сутки напролет. К тому же магистра утомлял свет, который все время менялся от ярко-оранжевого, нестерпимого для глаз, до почти черного, если, конечно, свет может быть черным. Но в берлоге Великого Магуса возможно было все. Хотя сам повелитель Хруса сиринца откровенно разочаровал – трусоват был Великий. А уж как дракон Сюзи о нем распинался!

– Просыпайся, магистр,– услышал Пигал голос князя.– Пора приступать к подвигам, освобождать красавиц и наказывать злых колдунов.

А следом послышался противнейший голосок Магуса:

– Не бери с собой этого дурачка – пропадет.

– Тебе, что ли, оставить?

– Я его легонам скормлю,– всхлипнул от смеха Магус.– Сам-то я вегетарианец. Поистрепался желудком за прожитые годы.

А у самого слюна из пасти закапала. И клыки такие, что Пигалу не по себе стало – откуда эта образина взялась, неужели из ночного кошмара? Видел магистр, конечно, чудищ на своем веку, но не до такой же степени отвратительности. Зеленый весь, как сиринская лягушка, с большими красными прыщами по всему громадному телу. Рожа, гнуснее не придумаешь, нос провален, а челюсти вперед выдвинуты, с зубами фатальных размеров. Вегетарианец! Немудрено, что дракон Сюзи испугался.

– Не признал, Пигал? – захрюкало чудовище.– Ныне я в другом обличье. Сутки прошли, вот я и изменился.

– Вчера ты поприличней смотрелся,– заметил Тимерийский.

– На всех не угодишь,– вздохнул Магус.

Пигалу расхотелось спать в присутствии хрусского чудовища, и он поспешил встать из-за стола, тем более что князь был уже на ногах.

– Одежонки у тебя не найдется? – спросил Тимерийский.

– Найдется,– щелкнул пастью Великий Магус.– Забредали тут ко мне всякие. Не в грязных же носках мне их кушать. У меня аппетит хороший, но не до такой же степени.

По части Магусова аппетита Пигал как раз и не сомневался, а потому поспешил покинуть убежище гостеприимного хозяина планеты Хрус вслед за озабоченным чем-то князем Тимерийским. В этот раз заколдованная гора вела себя вполне пристойно и выплюнула их на хрусскую почву без задержек. Магистр едва не завопил от ужаса, увидев верховых животных, на которых им предстояло пересечь планету.

– Это легоны,– пояснил спутнику Тимерийский и похлопал собачку Великого Магуса по загривку, для чего ему пришлось встать на цыпочки.

Пигал повидал немало самых диковинных представителей животного мира разных планет, но там природа держалась в разумных рамка, здесь же, на Хрусе, она махнула рукой и пустилась во все тяжкие. Результатом этой вопиющей безответственности и явились легоны. Дракон Сюзи, сам, кстати говоря, не блещущий красотой и соразмерностью форм, все-таки был прав, характеризуя легонов как существа, не имеющие себе равных по уродству и свирепости. Князь Тимерийский решил, что одной собачки им хватит за глаза, и достойнейший магистр с ним охотно согласился, после чего и был подсажен князем на широкую спину хрусского монстра.