Черный лед

— Очень смешно, — проворчала ее мать. — Я знаю, что вы оба считаете, что я слишком переживаю…

— И мы оба тебя за это любим, — ответил Джеймс. — Но так или иначе, мы должны ехать. У тебя есть доклад, который надо прочитать, а у меня внуки, которых надо увидеть. — Он глянул на Хлою, сидевшую на табурете, баюкая в ладонях стакан апельсинового сока. — Что до внуков, я бы не возражал, чтобы их стало больше. Разумеется, никто никуда не спешит, но ты про это не забывай. Я слышал, Кевин Макинерни возвращается из Нью-Йорка и организует в Черных Горах адвокатскую контору. Ты ведь с ним встречалась раньше? Прекрасный молодой человек.

— Да, он был прекрасен, — ответила Хлоя, хотя не помнила, как он выглядит.

— Может, стоит пригласить его на обед, когда мы вернемся, — заметила ее мать. — Ты ведь не будешь возражать, Хлоя?

Лучше бы ее пчелы искусали.

— Да, конечно, это будет прекрасно.

Мать приняла ее слова за чистую монету, а к тому времени вернулся и отец с чемоданами.

— Счастливого пути, — легко произнесла Хлоя. — Со мной все будет в порядке.

Мать крепко обняла дочку и отодвинулась, чтобы еще раз внимательно посмотреть в ее лицо. Ей не понравится то, что она там увидит, подумала Хлоя, но изменить она ничего не могла.

— Будь осторожна, — попросила ее мать.

Десять минут спустя они уехали, и огромный старый дом затопила благословенная тишина. Хлоя, исполненная сознания долга, включила систему сигнализации, как только родители покинули границы участка, а затем напрочь о ней забыла. Воздух был необычайно холодным. Нежная свежесть расцветающей весны временно отступила куда-то. Надо было следить за телеканалом, по которому постоянно рассказывали о причудах погоды, но зрелище снежных буранов в более северных регионах наводило на нее жуть, так что обычно она этот канал не включала. Разбухшее от облаков небо угрожающе нависало над ней, пронизывающий ветер стегал ее крохотными острыми льдинками. Холодный фронт когда-нибудь пройдет, думала она, пытаясь заглушить инстинктивную нервозность. Ее родителям он повредить не мог — они уехали гораздо дальше, чем мог бы долететь штормовой ветер. Ей он тоже не мог повредить — она вообще никуда не собиралась выезжать. Вместо этого запланировала себе наслаждения одиночества — долго и со вкусом нежиться в джакузи, смотреть по телевизору старые мюзиклы. Раньше она любила смотреть фильмы, в которых демонстрируются боевые искусства, но, вернувшись из Парижа, обнаружила, что плохо переносит деланное изображение насилия. Однако Джуди Гарланд и Джин Келли утешали ее верой в счастливый рай, где люди поют и танцуют от рассвета и до заката. Предстоящие ей несколько дней одиночества она проведет в доме, и плевать, какая погода на улице.

К тому времени, как она выбралась из горячей ванны, уже стемнело. Она завернулась в пушистый махровый халат и побрела в кухню. Панель сигнализации поблескивала зелеными огоньками, сообщая ей, что кругом царит спокойствие и безопасность, и в первый раз за много месяцев Хлоя почувствовала, что по-настоящему голодна. Наверное, потому, что рядом не было матери, которая уговаривала бы ее поесть. Она открыла массивный холодильник, всегда набитый едой до отказа, и отыскала остатки яблочного пирога. Вытащив его, закрыла дверцу и взглянула прямо в темные безжалостные глаза Бастьена Туссена.

Глава 22

Она уронила пирог. Стеклянное блюдо разбилось вдребезги у ее босых ног, но она не сдвинулась с места, застыв в ступоре и глядя на него.

— Ты как будто привидение увидела, Хлоя, — прокомментировал он знакомым, гипнотизирующим ее голосом. — Ты ведь не думала, что я погиб?

Ей пришлось потратить некоторое время, чтобы справиться с голосом.

— Я не была уверена, — ответила она.

Он выглядел как-то иначе, видимо, похудел. На лице появились морщины, то ли от горя, то ли от чего другого, волосы еще больше отросли и как будто выгорели прядями под солнцем, что очень шло к его загорелой коже. Странно, но она никогда не представляла себе его на солнце — только в тени и во тьме.

— Убить меня нелегко, — усмехнулся Бастьен. Он стоял слишком близко, и Хлоя шагнула было назад, чтобы отодвинуться от него, но он схватил ее за руку стальной хваткой. Она инстинктивно попыталась сопротивляться, но он попросту поднял ее и переставил подальше от битого стекла. Она забыла, что ноги ее босы.

— Ты, наверное, хочешь одеться, — предложил он. — Я подожду, а пока уберу мусор.

— Мне не нужно одеваться, — возразила она. — Я никуда не собираюсь идти. А ты можешь уйти прямо сейчас. Я не знаю, почему ты вдруг появился из ниоткуда, но я не хочу, чтобы ты здесь был. Уходи.

— Ожерелье.

— Что?

— Я пришел за бриллиантовым ожерельем, — спокойно пояснил он. — Помнишь, ты надевала его в Париже? Оно стоит некоторую сумму денег, и я пришел его вернуть.

Она уставилась на него, потрясенная.

— Почему тогда ты раньше не пришел?

— Я… не мог.

— Почему ты просто не позвонил и не попросил отослать его тебе?