Черные ножи - 3

И, наконец, правильно ли я поступил, захватив «Парадигму»? Нужна ли она была Советскому Союзу? Пусть наши дешифровальные службы взломают коды немецких кораблей и подводных лодок: и атлантические, и средиземноморские, и коды для надводных кораблей, - но что дальше? Прорвать блокаду в заливе это не поможет, а нужны ли коды для других целей? Не совершил ли я ошибку, не поторопился ли, поломав игру Флемингу? В конце концов, в прошлой исторической ветке советское руководство особо «Энигмой» не интересовалось, отдав ее на откуп британцам, а содержание криптограмм получая по линии внешней разведки. Так может и «Парадигма» им не требуется?..

Н-да, поговорка: «Семь раз отмерь, один – отрежь!» - явно не про меня. Действуя интуитивно, иногда ошибаешься. Впрочем, выпустить британцев из запертой каюты никогда не поздно, пока же торопиться не буду.

Немецкий капитан уже очнулся, но попыток освободиться не предпринимал. Сидел, как его посадили, спиной к переборке, и злобно зыркал глазами в мою сторону. Рот ему не затыкали, но кричать он не пытался, понимал, что никакого смысла в этом действии нет.

Я задумчиво посмотрел на него, вспоминая, что слышал в свое время об этом человеке.

Вольфганг Лют – так назвал его Турок. Имя знакомое – если не путаю, входил в топ-три гитлеровских асов-капитанов, гордость подводного флота Германии.

Я подошел и остановился напротив него, упершись взором ему в переносицу, заложил руки за спину, плавно перекатываясь с пятки на носок.

- Имя, должность! – резким, неприятным тоном потребовал я.

Капитан дернул головой, но промолчал. Что же, в эти игры я тоже умею играть.

- Послушайте меня, если вы откажетесь сотрудничать, у меня не останется выбора. Нет-нет, вас я поначалу не трону. Я всего лишь стану убивать ваших матросов… одного за другим. Причем, делать это буду на ваших глазах. И убивать их я буду медленно, не спеша. Ломая кости, выкалывая глаза, снимая кожу лоскут за лоскутом… так, кажется, делают с пленными коммунистами солдаты «ЭсЭс»?

У Люта задрожал подбородок, но не от страха, а от едва сдерживаемой ярости, а я еще подбавил в копилку:

- А как эсэсовцы поступают с евреями и говорить не буду. Впрочем, вы и так все знаете. Слышали про лагеря смерти? А про газовые камеры? Быстро и надежно. А если камеры по рукой нет, можно и иначе: забить фургон голыми пленниками и вывести выхлопную трубу грузовика прямо внутрь. Несколько минут, и готово! А после тела сжечь в ямах или крематориях. Впрочем, все, что может быть полезным, изъять: волосы срезать, золотые коронки вырвать… я уже не говорю про личные ценности, их отбирают сразу – и это мелочь по сравнению с прочим. А хотите, я расскажу, что делают с детьми?

Капитан слушал внимательно, сначала относительно спокойно, но через какое-то время у него задрожали губы. Наконец, его прорвало:

- Замолчите! Я вам не вшивый SS-Mann! Я – человек чести, морской офицер! Не смейте приписывать мне дела, к которым я не имею ни малейшего отношения! Зачем вы мне все это говорите? Это не может быть правдой, в такую дикую дезинформацию я все равно не поверю. Это за пределами человеческой жестокости, такое могли придумать только коммунисты! С моими людьми вы вольны поступить, как сочтете нужным. Они – солдаты, и знали, что идут на потенциальную смерть. И я солдат! Если мне суждено умереть, я постараюсь сделать это достойно!

Я зааплодировал бы ему, настолько горделиво и пафосно прозвучала его речь, вот только он, кажется, не до конца проникся моей угрозой. Одним плавным движением я оказался возле Люта, поднял его за грудки и притянул его к себе, после чего прошипел ему прямо в лицо:

- Самое плохое для вас, что я – русский! И я не врал, это не дезинформация. Это лишь малая часть того, что творят ваши солдаты на нашей земле. И я буду мстить вам, всем до последнего! Буду грызть ваши глотки, перегрызать жилы, пить вашу кровь!

Вот сейчас он поверил, причем целиком и полностью, до конца. И от осознания правды, его затрясло, как в приступе лихорадки, а ноги перестали держать тело. Я отпустил его китель, и Лют осел на пол, прислонившись к стене.

- Не может быть, я не знал! Я уже четыре года не вылезаю из рейдов и понятия не имею, что творится на суше! Поверьте мне!..

- Имя! Должность! – потребовал я вновь, и на этот раз он ответил.

- Вольфганг Август Ойген Лют, корветткапитан, командир подводной лодки U-181! – четко, как на плацу, ответил офицер.

- Куда следуете?

- Возвращаюсь из дальнего похода. За семь недель мы прошли восемь тысяч миль, миновали Ирландию и Францию, прошли мыс Доброй Надежды, после дошли до северного побережья Африки и пошли на восток материка, но я побоялся, что кончатся топливо и торпеды, и отдал приказ возвращаться назад. Обратный путь занял меньше времени, мы шли почти без остановок.

- Вы сказали, «кончатся торпеды»? – удивился я. – Все израсходовали?

- Осталось лишь две, - вновь горделиво задрал подбородок Лют, - и то потому, что я их очень экономил и воевал своим методом.

Я заинтересовался.

- Подробности! Кого потопили? Даты? Способ?

Лют задумался: