Черные и белые(Повесть)

Когда из консервной банки была вылизана последняя капля клея, мы решили использовать почтовые ящики. Если они были прикреплены к стенам домов или калиткам, то у нас никаких затруднений не возникало. Немножко потрудней было в многоквартирных домах. Тогда Назитис оставлял меня на карауле, а сам, проникнув в темный подъезд, ощупью пробирался вдоль стен, обходя дверь за дверью. Часто на дверях никаких почтовых ящиков не было. Но наш разведчик не терялся: он засовывал листовки в щели дверей или же клал их аккуратно на пол у самого порога.

Вначале все шло гладко и спокойно. Но, как говорится, несчастье приходит нежданно-негаданно. В одном домике на улице Берзу, поднимаясь на второй этаж, Назитис опрокинул ведро, которое с грохотом полетело вниз по лестнице. Загремела навесная цепь — и дверь открылась! Разведчик не успел даже спрятаться — прямо против Назитиса стоял здоровый парень в серой, покрытой мучной пылью одежде. Это был Петерис Грикис — рабочий с мельницы, который, только что одевшись, собирался, видимо, в ночную смену. Нахмурив брови, он строго глядел на Назитиса. Но, увидев в его руке белый листок, спросил:

— Письмо?

— Д-да! — пробормотал опешивший разведчик, и рука его сама протянула рабочему листовку.

Петерис, взяв ее, спокойно развернул и стал медленно читать. Потом он вдруг поднял голову и удивленно посмотрел на разведчика:

— Где ты взял эту… листовку?

— Мы их… мы во все почтовые ящики… — заикаясь, промямлил Назитис и, наконец собравшись с духом, выпалил: — Ребята во дворе нашли! Вот мы и решили раздать их…

— Так-так… — задумчиво произнес Петерис и, повернув голову, позвал негромко: — Мария, иди-ка сюда!

Из кухни вышла молодая черноволосая женщина. Не заметив нашего разведчика, она протянула мужу сверток:

— Вот завтрак, возьми…

Парень сунул пакетик в карман, весело улыбнулся и показал на Назитиса:

— Смотри, Мария, и запомни его — юный революционер! Вот, прочти! — Он протянул жене листовку и, обращаясь к нашему разведчику, попросил: — Если есть еще, дай парочку! Покажу своим друзьям на мельнице.

— Пожалуйста! — обрадовался Назитис и вытащил из-за пазухи несколько прокламаций. — Только… я… — он с мольбой посмотрел на парня, — вы только не говорите никому… Мы тайно, понимаете, нелегально… Нас могут упрятать за решетку, поэтому мы… — Назитис умолк, но, вспомнив вдруг трудное слово, воскликнул: — Конспиративно, вот!

— Понятно, конспиративно!.. — Молодой рабочий, весело улыбаясь, встряхнул Назитиса за плечи. — Будь спокоен, герой-конспиратор: будем молчать как рыбы!

Назитис выбежал на улицу словно на крыльях. Даже в темноте было видно, как сияет его физиономия. Взволнованно рассказав мне о случившемся, он глубокомысленно добавил:

— Бывает же так в жизни: спасаешься вдруг нежданно-негаданно…

Окрыленные успехом, мы забыли про осторожность и совсем расхрабрились: решили, что листовки любой ценой нужно распространить в полицейском участке и особенно в камере предварительного заключения! Мы сами, конечно, не могли туда проникнуть. Поэтому пришли к здравому выводу, что листовки можно забросить через открытые окна. Но как это сделать? Около белого здания участка постоянно торчит постовой. Забор, опоясавший дом, был довольно высокий. А бумагу высоко не зашвырнешь. Наконец решили и эту задачу: собрали камни величиной с голубиное яйцо и завернули каждый из них в два-три листка. Обернутый бумагой камень любой мальчишка мог бы легко бросить метров на двадцать — тридцать, если не дальше. Тихо, как мыши, проникли мы во двор соседнего дома, подползли к забору и затаив дыхание через щель стали наблюдать за часовым. Нет, счастье, наверное, все-таки изменило нам: постовой не ходил, как всегда, а, точно филин, сидел прямо под небольшим узким окном, загражденным решеткой.

Некоторое время мы прождали, надеясь, что полицейский уйдет. Но напрасно. Опечаленные, мы с Назитисом покинули чужой двор.

— Попробуем с другой стороны, — не теряя надежды, шепнул мой друг.

…В этом дворе наши боевые позиции были более выгодными: около забора была сложена поленница. Когда мы взобрались на нее, то, к удивлению своему, обнаружили, что полицейский участок совсем рядом. Напротив нас светились два широких окна, у одного из которых была открыта фрамуга.

— Кабинет начальника, — деловито сообщил Назитис. — Я буду бросать первый, ладно?

— Бросай, — кивнул я ему.

Назитис размахнулся и… вдруг зазвенели стекла! Завернутый в листовки камень разбил окно и с глухим стуком упал на стол. Такой неожиданный результат нас озадачил. Назитис процедил сквозь зубы:

— Проклятье! Не попал куда следует!

— Бежим! — шепнул я.

— Подожди!

Не шевелясь, мы стояли, прижавшись к поленнице, и прислушивались к каждому звуку. Но вокруг царила полная тишина. Не раздавались даже шаги постового.

— Идиоты! — проворчал Назитис.

— Кто?

— Мы!

— Почему?

— Неужели ты не понимаешь: часовой спит! — сердито пояснил Назитис и, спрыгнув с поленницы, сказал: — Пошли!

— Куда?

— Назад, на ту сторону.