Черновой вариант

Память о них переживет века”.

Без меня подытожат наше восстание: из последних 70 тысяч варшавских евреев около 6000 убито в боях.

Без меня беженцы из гетто создадут в вышковских лесах партизанский отряд имени Анелевича (“Защитники гетто”) под командой Адама Шварцфуса, Мордехая Гроваса и Игнаца Подольского. Отряд будет бить немцев и предателей, подрывать воинские эшелоны, разорять усадьбы гитлеровцев, раздавая добычу польским крестьянам, - и будет притягивать к себе беглецов из ближнего лагеря советских военнопленных: русских, армян, осетин, узбеков - славный боевой интернационал, служить бы ему обнадеживающим примером на будущее, да к апрелю сорок четвертого извели его (примером же на будущее?) дружные усилия немецких и польских фашистов.

Без меня эхо нашей стрельбы отзовется борьбой смертников концлагерей и гетто в Треблинке, Белостоке, Собиборе, Вильно, Освенциме, Ченстохове, Бендзине, Кракове, Тарнове, Сандомире, Ясле, Бориславе, Понятове, Травниках, Майданеке, эхо раскатится по лесам Польши, Венгрии, Чехословакии, Литвы, Украины, Белоруссии - везде, где партизанили евреи, оно в сентябре сорок четвертого года долетит до восставшей Варшавы последней группой БОЕ под командованием Ицхака Цукермана, которая соберет укрывающихся на “арийской” стороне евреев и будет драться плечом к плечу с поляками до последнего вздоха восстания. Нет, не зря немцы годом раньше построили на территории бывшего гетто газовую камеру, имея в виду вслед за евреями - поляков. Последовательность в общем символическая и в частности закономерная: кровь БОЕ горячим “коктейлем Молотова” подливалась в польский огонь, распалившийся до самого Берлина - там боевики АК взорвали бомбы в сорок третьем году.

Без меня осенью сорок третьего гимном восставшему гетто взовьется из польского подполья книжка католички Марии Канн и две тысячи пятьсот ее экземпляров прокричат - в гневе и ярости: “На глазах мира, на наших глазах... уничтожен народ. Мы смотрели на это безучастно, ...мы привыкаем к мысли, что можно убивать, можно строить крематории для живых людей. В детских умах начинает проклевываться представление, что существуют нации различного сорта: “господа”, “слуги” и, наконец, “собаки”, которых можно безнаказанно убивать. И это самый страшный посев кровавого фюрера и его победа. <...> Земля перестанет быть бойней. Вернутся мир и покой. А много лет спустя ребенок спросит: “Кого убили, мама? Человека или еврея?” Вот что страшно сердцу польских матерей”.

И без меня издохнет гитлеризм. О, мне бы хоть миг из дней победы! Узнать бы, что за семнадцать дней до конца войны Гиммлеру придет в голову искать спасения через недобитых им евреев: “настало самое лучшее время, чтобы вы, евреи, и мы, нацисты, похоронили топор войны”, - скажет миролюбивый рейхсфюрер СС.

А прочие сверхжелезные вожди “сверхлюдей”? В Нюрнберге сорок шестого года, по уши в страхе возмездия, чего не наговорят они и публично и в частных беседах!

ФРАНК: “...варварство, видимо, характерная расовая черта немцев. <...> Мы, немцы, мы все грабители. Не забывайте, что немецкая литература началась с “Разбойников” Шиллера”.

ШПЕЕР: “Пусть вся эта проклятая нацистская система и все е руководители, включая и меня, получат то бесчестие и позор, которые они заслуживают”.

КАЛЬТЕНБРУННЕР: “Я от души приветствую ту идею, что истребление народов должно быть заклеймено международным оглашением как преступление и должно строжайшим образом наказываться”.

ГЕРИНГ: “...один немец - это наверняка порядочный человек, два немца - это уже банда, а трое обязательно вызовут войну”. И, читая в газете о боях палестинских евреев с англичанами, объявил вовсе сногсшибательно: “Я счел бы за честь воевать вместе с евреями”.

Материалы Нюрнбергского процесса и процесса Эйхмана в Иерусалиме, документальные фильмы и книги об еврейских голгофах и безднах, памятники на местах смерти, скорбные плачи оркестров - все будет создано и разноязычно распространено, невероятная правда об убийстве народа растечется по земному шару доступно всем и, может быть, люди, разглядев в судьбе евреев не частный случай, а черновой набросок всеобщей истории, свернут, наконец, с накатанных магистралей Зла на тернистые тропы Добра.

Поставьте нам памятник на том повороте!

“Последний арьергард нескольких миллионов евреев, замученных и отравленных газом в различных лагерях смерти, героически погибал в вооруженной борьбе со своими убийцами, воздвигая себе нерушимый памятник славы...” - это в 1947 году напишет о нашем восстании Владислав Гомулка, бывший руководитель коммунистического польского подполья. Все-таки настанет черед поклониться евреям!..

...А двадцать лет спустя Гомулка, возглавив Польшу, объявит евреев неполноценными ее гражданами. Какой старый, какой еврейский анекдот!

Не ему ли я улыбаюсь?..

...Джоконда...

6. СВЕЧА