Чернолунье

Одно то, что Лилит вышла на улицу без головного убора, многих бы озадачило, ведь так не принято! Что уж говорить об остальном.

Но мужчина молчал, за что Лилит была очень благодарна. Лишь выйдя на улицу, она обнаружила, что он положил ей в пакет на одну булочку больше. В первую секунду это приятно удивило, затем – пришёл укол уязвлённой гордости. Лилит не настолько нищая, чтоб не суметь купить себе самой пять булок.

В эту пекарню она теперь тоже не вернется.

Шагнув на сырую мостовую, Лилит поискала глазами Нилл и даже тихо позвала, но девочка не откликнулась, как сквозь землю провалилась: её не было ни возле пекарни, ни даже у противоположного края дороги.

Девушка как ошпаренная сорвалась с места, заглядывала в узкие темные переулки, звала девочку, но в ответ слышала лишь своё взволнованное эхо. Она бросилась в один из таких переулков, заслышав нечто похожее на задавленное мычание. Оттуда несло тухлой рыбой и помоями.

Послышалась грубая брань. Судя по голосам, четверо мужчин. Лилит притаилась у стены.

– Мы поймали эту тварь, – прокаркал худощавый коротышка в облезлой куртке и штанах с заплатами.

– Вы уверены, что это оно? – подозрительно вгляделся в испуганное лицо девочки верзила с грубой щетиной. – Больно мелкая. Не так я её представлял…

– Оно это! – поддакнул тот, что удерживал руки вырывавшейся Нилл за спиной. – Эту белую крысу я узнаю из тысячи.

– Да ты и до ста сосчитать не можешь! – гаркнул на него лысый в кепке. На нём была рабочая одежда, вся засаленная и закоптелая, точно старая лампа.

– Это чудище всех наших перебило! – вмешался коротышка. – Я как сейчас помню! Да у неё и кровь всё ещё на одежде! Сам посмотри! – он схватился за заляпанный чем-то темным подол сарафана Нилл и нагло задрал, демонстрируя «главарю», так окрестила его для себя Лилит: он производил впечатление самого здравомыслящего из этого сброда.

Мужчина подозрительно хмыкнул, брезгливо сморщив разбитый нос.

– Седые волосы… – пробормотал он, – блеклая кожа и кукольное лицо…

– О возрасте не сказано ничего! – вставил слово тот, что в кепке. – Кто так портреты составляет!

– Да оно это! Оно! «Белая смерть»! – затвердил бугай, дернув Нилл за волосы. – Чертово лунное отродье! Из-за неё-то люди и пропадают! И моя Анжелика…

– Да, точно, она их сожрала! Я сам видел! Надо убить эту тварь! – визжал коротышка.

Мужчина со щетиной почесал затылок, зажевал раздутую нижнюю фиолетовую губу.

– Нас просили живьем доставить, – заключил он. – Вяжи её и пошли. Шуму от вас… Хотя я сильно сомневаюсь, что такая соплячка могла все двадцать человек укокошить.

– Могла ещё как! Нельзя её живьем!.. А если они её отпустят, а?!

– Делай что велено! – гаркнул лысый. – Или деньги тебе не нужны? Вали тогда отсюда!

– Я на эту тварь не из-за денег охотился! – визжал коротышка. – Я отомстить за наших хотел или тебе уже всё равно, что с ними сделало это?! А ты!.. – обратился он к бугаю. – Что уже про Анжелику забыл?! Да все наши несчастья от этого монстрова отродья!

– Анжелика… – тоскливо протянул здоровяк. – Моя милая девочка, куда же ты пропала?..

– Своего ребенка значит жалко, а этого можно и убить? – с издевкой произнес главный. – А ты лицемер оказывается.

– Это не ребёнок! Не человек! Эта тварь просто прячется за невинной оболочкой! Оно всех нас прикончит, стоит только отвернуться!

– Свяжи её и пошли, – предупредительно прошептал мужчина со щетиной и зло сплюнул на булыжники под сапогами. Его слюна была густой и тёмной.

– Нет! – рявкнул коротышка и выхватил из-за пояса нож. – Я прикончу эту тварь!

Лилит выскочила из укрытия. Мешкать больше нельзя.

Короткий разбег. Рывок. Она оттолкнула опешившего бугая. Нож слегка задел её щеку.

Мужчина выпустил Нилл, и она безвольно повалилась на колени.

Прибытию девчонки никто не обрадовался, бандиты повыхватывали оружие. Лилит встретилась с главарём взглядом: колючий, сощуренный и неприятный.

Горячая кровь струилась по холодной щеке, стекая по подбородку на голую шею.

Странный огонь загорелся в воспаленных темных глазах главаря. Казалось, он болел чем-то: правое припухшее веко то и дело дёргалось, нервно дрожал левый угол рта, – но даже в таком состоянии он выжидающе уставился на неё тяжелым, горящим взглядом. Облизнулся.

Лилит в отвращении скривила губы. Так всегда происходит, когда она встречается глазами со слабовольными людишками. Они превращаются в животных, ведомых низменными инстинктами или во влюблённых дураков. Их разум отходит на задний план, уступая место чувству и порыву.

Её черные глаза – её проклятые глаза! – туманят людям рассудок, извращают суть, притягивают взгляды.

– Кажется, у нас гости, – сладко протянул главарь. Лилит выхватила из сапога кинжал, выставила перед собой в обратном хвате.

Коротышка злобно фыркнул, а главарь осклабился. Одним непринужденным движением он поднял правую руку. В тусклом свете фонаря холодно блеснул револьвер, гладкое дуло которого смотрело прямо ей в грудь.