Чернолунье

Зелёный огонь распространялся как холера, быстро пожирая всё вокруг и переходя в обычный алый пожар.

Дай и Лилит сели на поезд, перевозивший лесозаготовки. Машинист согласился взять их в дорогу с условием, что они ничего не стащат.

Поезд тронулся.

Грузовые вагоны сверкали ржавчиной, дырками в стенах и деревянными коробками да досками, заполонившими всё пространство.

На улице тем временем заметно похолодало, и Дай отдал Лилит свой походный плащ (она потеряла свою накидку ещё вовремя драки в церкви, а та впоследствии сгорела).

Лилит, укутавшись в плащ, села спиной к сложенным горкой деревянным ящикам. Какое-то время они ехали в молчании: каждый думал о своём.

Где-то рядом загалдели люди. Воровка прижала колени к груди и обхватила их руками, смотря в одну точку, а Дай решил узнать чего всполошились попутчики из соседних вагонов.

Он выглянул из открытой стенки-двери вагона и остолбенел. Лилит заметила это и тоже глянула наружу.

Глухо зазвонил в гудок паровоз. Повалил густой пар.

Часть леса, который они объезжали в отдалении, пылала. Огонь разрастался, как голодное чудовище, пожирал верхушки деревьев.

Даю показалось, он видел и зеленые языки пламени, но списал это на усталость.

Яростный пожар с треском ломал стволы деревьев, где-то жалобно завывали волки, а может и не они, лес полнился чудовищами.

Дай покосился на Лилит. Пламя отбрасывало причудливые блики на её лицо, делая его похожим на бесстрастную кукольную маску. Вот только тонкие пальцы цеплялись за горловину плаща, как за спасательный канат, а в чёрных глазах плескался страх.

Интерлюдия Ⅰ

То, что прячется в темноте

Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Гиансар.

«Белый Замок»

Лиам проснулся среди ночи. Ему ужасно хотелось пить, но графина на столе не оказалось.

Насколько нужно не уважать своего принца, чтобы даже не поставить ему перед сном графин с водой? Лиам мысленно клал служанку самыми последними словами. Если бы Шелла услышала, точно бы отругала.

– Бесит, – прошипел он, вставая с кровати.

Лиам поморщился, пытаясь разогнать остатки сна. Свет в лампах зажигать не стал, глаза и так болели.

Придётся ему самому идти за стаканом воды. Оставалось надеяться, что из столовой графин забыли убрать.

Принц снял со спинки стула шёлковый халат и натянул на плечи. Ткань приятно холодила кожу.

Лиам лениво прошёлся по мягкому ковру, не спеша завязал ленту пояса, прикоснулся к деревянной ручке и тихо отворил дверь. Она коротко скрипнула, и яркий свет (который по ночам никогда не тушили в коридорах) ослепил его. Юноша часто заморгал, силясь поскорее привыкнуть к жёлтому свету канделябров. А когда привык, обнаружил нечто настолько возмутительное, что потерял дар речи.

Стул возле его покоев был пуст. Стражник покинул пост. Вышел в туалет или куда?

Принц гневно нахмурил брови. Ну, он всем задаст. Какая наглость! Совсем от рук отбились! А если бы на него сегодня напали убийцы?!

Лиам откинул назад упавшие на лицо блондинистые пряди и взял с витиеватого кованого столика подсвечник.

Пить хотелось ужасно, и он решил не дожидаться стражника – пошёл один.

В жилых коридорах горел свет, а вот дальше свечи не зажигали в целях экономии. Ведь титулованным особам незачем по ночам выходить из покоев, всё, что надо, есть под рукой…

Ага. Конечно. О Лиаме как всегда позабыли. И где только носит этих слуг?

Чем дальше он отходил, тем темнее в коридорах становилось. Зыбкая тьма окутывала его, одаряя тревожными чувствами. Голые ноги неприятно холодил кирпич. Длинный подол халата тихо волочился по полу. Лиам постоянно озирался по сторонам, он ненавидел ночь, боялся темноты.

Глупый страх, детский. Взрослые не должны бояться подобного. Но Лиам боялся. Это началось случайно. И месяца после трагедии не прошло, когда в стенах замка произошло самоубийство. Младший брат короля от горя сошел с ума и повесился. А тем, кто первый обнаружил подвешенное тело дяди, был Лиам. Он видел его мертвые выпученные глаза и искривленный в агонии рот, его посиневшее лицо со вздутыми на лбу венами. Худой, обтянутый кожей скелет в ночной сорочке – в свои последние дни именно так герцог выглядел. Лиаму тогда показалось, что он слышал сдавленный хрип. Но это скорее была галлюцинация на нервной почве.

После того случая принц боялся, что если войдет в темноту, снова увидит искаженное, уродливое лицо герцога.

Подсвечник в его руке излучал мягкий свет, не настолько мощный, чтобы осветить всё пространство вокруг, но достаточно хороший, чтобы увидеть, куда наступаешь.

Лиам спустился по главной широкой лестнице, застеленной бархатными красными коврами. Шаги раздавались приглушённым эхом, падали, как капли, и это раздражало, пугало. Не хотелось случайно услышать какие-нибудь другие звуки…

Он прошёл в столовую. Благо, там, на длинном столе, оказался графин с водой и стаканы.

Принц поставил подсвечник на стол, налил себе полный стакан воды, а после, в несколько глотков осушил.