Чернолунье

– Я не хочу об этом говорить, – процедил он.

– А зря! – повысил голос пастор. – Если бы ты поделился своей ношей с другими, нести её стало бы легче. Ты сам себе делаешь хуже! Твои друзья готовы тебе помочь, но ты замыкаешься в себе и молчишь. Ты сам виноват в том, что кошмары всё ещё преследуют тебя!

– Замолчи, – прошипел Дай. Кулаки его затряслись от злости. – Это не твоё дело…

– Ты ей рассказал, что случилось? той девочке? Она знает, что ты сделал?

– Лилит необязательно это знать, – пробормотал Дай. – Будет лучше, если она никогда не узнает…

– Боишься, что она в страхе сбежит? Ты всё тот же ребенок, что раньше. Всё так же боишься одиночества, боишься, что тебя оставят, что прошлое разрушит настоящее. Ты не доверяешь людям.

– Хватит. Ты ничего ей не скажешь, – предупредительно произнёс Дай.

– Она всё равно узнает рано или поздно. Из слухов или ещё откуда-нибудь. Поэтому лучше бы ты сам рассказал. Или расскажу я. Хватит делать всё в одиночку!

– Делай что хочешь, – отступил Дай, спускаясь с лесенки.

Даймонд злился. Он не хотел никого обременять своими проблемами. Он в состоянии сам со всем разобраться. Если Лилит узнает, что он не такой хороший, как она думает, то, скорее всего, бросит его, возненавидит. Ведь ей чужда сама мысль об убийстве людей.

А Дай уже давно по горло запятнан в чужой крови. Он гниёт. И особенно ярко почувствовал это, когда увидел, как Лилит плачет.

Жалкая, слабая, ранимая девчонка. В тот момент ему казалось, что он с легкостью смог бы сломать её ещё сильнее. Он чувствовал власть над её жизнью и душой. И упивался этим.

Омерзительно.

Неужели он и правда, такой же, как Шрам?

– Я возьму девчонку! – крикнул ему в след Элрик. – Но ты должен покинуть это святое место и больше никогда не возвращаться. Ищейке… убийце, здесь делать нечего!

Дай стиснул зубы и ускорил шаг.

Ⅳ

– Ты дворянка? Тот грис твой парень? муж? В каких вы отношениях? – нескончаемый поток вопросов Эммы лился Лилит на голову, пока они проходили мимо снующих по коридорам детей разного возраста, но абсолютно одинаково одетых. Различался разве что только цвет ленточек на их шеях. У совсем маленьких детей до 10 лет были повязаны зелёные бантики, от 10 до 14 – синие, а от 14 до 16 и далее – красные.

– Я не знаю. Нет. Мы знакомые, – рассеяно отвечала Лилит, раздражаясь.

– Где познакомились? Как давно? Как тебя зовут?

– В пути. Недавно. Лилит. Ой!..

Проговорилась. До этого Эмма уже спрашивала её имя, но Лилит холодно отвечала, что ей необязательно знать.

Лилит нахмурилась, гневно взглянув на девчонку с красной ленточкой на воротничке.

Эмма хитро усмехнулась.

– Да ладно тебе, – беззаботно отмахнулась она. – Красивое имя. Я вот Эмма, будем дружить.

Дружить Лилит ни с кем не собиралась. Она знала, что случается, когда она сближается с людьми. На её совести достаточно жертв «проклятия».

– Так Дай вырос в этом приюте? – спросила она, прежде чем «подружка» засыпала её новыми вопросами.

– Дай?.. Тот грис? – уточнила Эмма, точно совсем о нём позабыла. – Да, монахини часто рассказывают нам о нём.

Они шагнули на место, напоминавшее балкон. Ветер тугой струёй ударил в лицо, растрепал распущенные волосы. Лилит встала как вкопанная.

Монастырь-приют стоял на небольшой возвышенности и за перилами балкона третьего этажа можно было лицезреть весь город как на ладони. Далеко справа возвышался Белый замок, сверкающий в лучах солнца, как чешуя редкой рыбы. Лилит видела, как плывут по синему небу облака, как идут по окраине поезда, как трамваи рассекают узкие и широкие улицы с высокими, по сравнению с домами в Кразе, зданиями. Остроносые крыши домов с витыми, потемневшими от времени и копоти решётками на окнах мрачными линиями выстроились вдоль улиц. Бесчисленное множество людей-«муравьёв» беспрестанно суетились по делам и просто жили.

Подходя к тонкими железным перилам балкона, Лилит подумала, что если бы она умерла, мир от этого ничуть бы не изменился. А все эти многочисленные люди даже не обратили бы внимания на её исчезновение.

– Ты чего? – встревоженно спросила Эмма, положив ладонь на её плечо. Лилит, придя в себя, повернулась к ней, выпустила из рук перила, которые сжимала до белых костяшек.

– Нет, ничего, – пробормотала она, отступая от края. – Продолжай…

– Этот Дай, как ты его назвала, – как ни в чём небывало заговорила Эмма, взяв Лилит под руку, – был лучшим учеником за всю историю монастырского приюта.

Они шли по длинному внешнему проходу, который Лилит посчитала балконом. Он опоясывал всю восточную часть крыши монастыря.

– Монахини постоянно ставят нам его в пример. Он был любознательным мальчиком, его интересовали самые разные аспекты жизни: история, биология, магия, мифология и даже монстрология, – Эмма как-то странно взглянула на Лилит, хитро сощурившись.

Лилит закусила губу. Ей почему-то показалось, что Эмма всматривается в её зубы, а точнее, клыки.

– Но он был не слишком силен физически, – заключила она.

– Сейчас мало что изменилось, – не сдержалась от колкости Лилит. Как он мог бросить её с этой девчонкой?