Через тернии… к счастью!

Мощный поток низвергался вниз, в широкую естественную бухточку, где успокоившаяся вода, подпитываемая множеством ручейков, постепенно возвращалась в обычное русло и текла дальше величественно и спокойно.

– Это странное и необъяснимое явление природы, – услышал Мишка голос девчонки. – Чуточку солёная вода только в водопаде. Очевидно, здесь, по соляным залежам протекает подземная река, растворяется в основной воде, а дальше течёт нормальная. Может, оседает, – Маринка запуталась и смутилась. Хотя она была старше Мишки, гораздо больше разбиралась в естественных науках, но никак не могла найти разумное толкование этому необъяснимому феномену.

– А знаешь, сколько народу сюда приезжает? Воду с водопада набирают, считают её святой. Правда, только летом, – она сожалеюще вздохнула и внезапно заторопилась:

– Пойдём в посёлок. Скоро автобус подойдёт.

С этого дня Мишка стал на Пролетарке частым и, надо признаться, желанным гостем.

Долгожданная весна, приходившая в северные края в середине апреля, словно очнувшись от спячки, бурно наверстывала упущенное время. Тёплое солнце буквально за неделю согнало основной снег, и река, делая слабые попытки скорого пробуждения, слегка вздыбилась и притихла перед ледоходом.

А что касается Маринки с Мишкой, так это только на первый взгляд казалось, что ничего не изменилось, а на самом деле их дружеское общение ненавязчиво перешло в следующую, более определенную фазу. Детство кончилось…

«Может она в меня влюбилась?», – недовольно размышлял он, невнимательно слушая философские рассуждения Егорыча, с которым они строгали во дворе доски для скворечников.

– Вот, например, любовь! Не удивляйся, но ты ещё недостаточно взрослый, чтобы понимать значение этого слова, – старый учитель внимательно посмотрел на притихшего Мишку. – Можно любить Родину, край, в котором ты живёшь, своих родителей. И совсем другие чувства ощущает парень по отношению к любимой девушке, – парнишка невольно вздрогнул и подозрительно покосился на мудрого старика, читавшего его мысли.

– Вот ваша дружба с Мариной Кравцовой, которая не является особым случаем в педагогической практике. Известно множество примеров, когда ручеёк детской дружбы превращался в полноводную реку любви на всю жизнь. У Марины ощущаются излишки материнской любви, которую она, к сожалению, недополучила в детстве, и теперь с удовольствием отдаёт её тебе. Я, со своей стороны, отдаю тебе то, что тебе не успел дать твой отец. Это тоже своего рода любовь. Придёт время и ты отдашь кому-то или за кого-то свою жизнь, любовь… Это естественный жизненный процесс, круговорот, так сказать…

– А я мамку люблю! – твердо заявил Мишка. – И папку, – шепотом добавил он, и на глазах ребёнка показались слёзы. – А что, ещё кого-то надо?

– Обязательно! – твёрдо заверил учитель. – Ты вырастешь, у тебя появится женщина, жена, наконец. Но ты никогда не должен забывать своих родителей, самых близких людей, которые подарили тебе жизнь. А это, брат, бесценно! И чем раньше ты это поймешь, тем лучше будет для всех.

– А как же Маринка? – Мишка робко посмотрел на Егорыча. – Почему я должен отдать ей свою жизнь?

– Это в переносном смысле, – негромко ответил старик. – Подрастёшь – поймёшь! Ты подумай над моими словами, а завтра приходи. За травами пойдём!

Мишка не спеша шел домой, пытаясь унять поднятую учителем в голове мысленную сумятицу.

«За мамку я, наверное, смогу умереть, а причем тут Марина? Нет, неправильно говорит Егорыч! Не хочу я умирать! Маленький я!», – резонно подумал он, вспоминая папку, неподвижно и отчужденно лежавшего в гробу, и, невольно поёжившись, прибавил шагу.

На следующий день, когда Мишка обувал сапоги, собираясь пойти с Егорычем в лес, его окликнула мамка:

– Останься, сынок! Надо поговорить, – удивленный парнишка недовольно засопел носом и нехотя прошёл на кухню, где в воскресное утро собралась вся семья.

– Тут вот какое дело, – осторожно начала тётка, дождавшись, пока Мишка усядется за стол, и обращаясь преимущественно к нему. – У вас появилась возможность купить свой дом, – тётя Нюра покраснела и затараторила, словно оправдываясь:

– С соседнего корпуса рассчитывается и уезжает медсестра, а у неё небольшой домик на Пролетарке. Упаси Бог подумать, что я вас гоню! Живите, сколько хотите, но ты же хотела купить дом, Шурка? – она робко посмотрела на сестру и снова перевела взгляд на Мишку. – Если денег не хватит – мы добавим. Ну, что вы думаете?

– А тут и думать нечего! – авторитетно подхватил дядя Вова, стараясь не глядеть на родственников. – Когда ещё представится такая возможность, а Пролетарка, вот она, рядом! А к нам в любое время милости просим! – с нажимом добавил он.

– Как ты, Мишка? – мать неуверенно посмотрела на сына, который молчал, угрюмо насупившись.

Повисло неловкое молчание, которое нарушила появившаяся Маринка. Приветливо поздоровавшись со всеми, она звонко заявила:

– А я за тобой, Мишка! Поехали ко мне! Бабушка напекла пирогов со щавелем и послала меня за тобой, – девушка недоуменно посмотрела на напряженного Мишку: