Через тернии… к счастью!

Как-то поздним вечером Мишка возвращался домой, хотя, вечер в конце мая – понятие относительное. Стояли упоительные белые ночи, время, когда солнышко не покидает небосвод и, едва коснувшись раскалённым краем темнеющего горизонта, вновь устремляется ввысь.

Мишка уже свернул на свою улицу, когда услышал доносившийся из придорожной канавы жалобный писк. Ни секунды не колеблясь, паренёк свернул с дороги и, нагнувшись, с трудом разглядел едва различимый, серый комок, безуспешно пытавшийся выбраться из грязи.

– Собачка! – ахнул Мишка и, подхватив дрожавшего щенка, сунул его за пазуху. – Сейчас, сейчас…

Но не успел он сделать и пары шагов, как сзади раздался грозный окрик:

– Эй ты, приезжий! Погоди! – Мишка оглянулся и увидел нескольких местных сорванцов, чуточку постарше его. Паренёк, чувствуя, как противно засосало под ложечкой, замер на месте.

– Ты кто? – к нему вплотную подошёл парень в застиранной тельняшке, очевидно, предводитель, и грубо вытащил у Мишки из-за пазухи жалобно пискнувшего щенка.

– Я – Мишка. Блаженов Мишка. Мы недавно приехали и теперь живём у Карцевых.

– Блаженов, Блаженов. Что-то я не слышал такую фамилию! Блаженный что ли? – парень сплюнул и оглянулся на дружков, которые дружно загоготали. – Курить есть у тебя, блаженный?

– Нет, – угрюмо ответил Мишка. – Верни мою собаку!– он внутренне напрягся, приготовившись к худшему.

– Забери, я сегодня добрый! А курево надо иметь, блаженный! Для нас, – нравоучительно добавил он и небрежно бросил жалобно пищавшего кутёнка под ноги Мишке. – Айда на речку, пацаны!

– Мам, а кто такой блаженный? – спросил Мишка после того, как они совместными усилиями отмыли живую находку, накормили его и, подстелив старый ватник, устроили спать в уголке.

– Блаженный? – устало переспросила мать и, присев к сыну, лежавшему на диване, положила руку ему на голову. – А где ты это услышал?

– Меня сегодня пацаны на улице так назвали, – Мишка доверчиво посмотрел на мамку. – Это нехорошее слово?

– Ох, сынок! – вздохнула Шура. – Блаженный – это, как Божий человек, который доволен тем, что у него есть. И фамилия у тебя подходящая, – мать говорила медленно, с трудом подбирая нужные и понятные для ребёнка слова. – А на ребятишек не обращай внимания! Ничего обидного и нехорошего здесь нет.

– Я и не обращаю. Я доволен тем, что у меня есть ты, дядя Вова с тетей Нюрой, Егорыч, – пробормотал Мишка, засыпая.

– Спи, малыш! – Александра плотнее укрыла сына одеялом, а сама улеглась на раскладушку и прошептала:

– Божий ты мой, человечек!

Часть третья

Быстро пролетело короткое северное лето, а первого сентября Александра, взяв отгул на работе, привела Мишку в первый класс.

– Глянь, пацаны, мамка Блаженного за ручку привела! – услышал Мишка приглушённый ропот и, затравленно оглянувшись, непроизвольно прижался к матери. В глубине двора сидела компания ребят, тех самых, которые в своё время пытались отобрать у него щенка.

– Не бойся! – раздался сзади звонкий голос. Возле них стояла хрупкая девчонка и ободряюще смотрела на расстроенного мальчугана. – Это Митька Шведов со своими дружками. Они всегда цепляются к тем, кто слабее их. Ты ведь новенький? – она, не дожидаясь ответа, протянула руку. – Пойдём, я провожу тебя. Меня Марина зовут.

Мишка не успел ничего ответить, как прозвенел звонок, и учительница во главе небольшой группки первоклашек, боязливо прижимавшихся друг к другу, направилась в школу. Он отпрянул от мамки, неловко сунул ей букет жёлтых астр и бросился следом.

Молоденькая и совсем не строгая, как показалось поначалу, Марья Петровна, рассадила их за парты, и началась совершенно новая, школьная жизнь.

Учиться Мишке понравилось. А может просто показалось? Первый день, всё-таки! За три месяца дружбы с Егорычем Мишанька одолел азбуку, научился делать несложные математические вычисления и, вообще, к окончанию первого года обучения он очень выделялся среди остальных учеников своей скромностью и явно недетской рассудительностью

Марина Кравцова, Маринка, которая училась в пятом классе, с первого дня взяла над пареньком ненавязчивую и негласную опеку. Поначалу Мишке это очень не понравилось. Ещё бы, какая-то девчонка, пускай даже старшеклассница, приходит к ним каждую перемену, приносит хлеб с маслом или с вареньем, проверяет его тетради, а после уроков считает своим долгом проводить его домой.

«Вот, приставала! – раздражённо думал Мишка, чувствуя на себе насмешливые и любопытные взгляды одноклассников. – Чо ей надо?».

С самого начала мамка определила его в группу продлённого дня, так что Мишка частенько выходил из школы вместе с Мариной, которая сразу забирала его портфель и пыталась, как маленького, взять за руку.

– Не надо! – сконфуженно бормотал он, безуспешно вырывая портфель. – Что ты ко мне прицепилась? И не надо меня провожать, мальчишки смеются, дразнятся! Обзывают нас женихом и невестой.

– Дураки и завистники! – беспечно отвечала несносная девчонка. – Не обращай внимания! – в свои неполные тринадцать Маринка была достаточно взрослой и независимой, во всяком случае, такой ей хотелось быть.